Антоний Вологодский Великопермский

В 1528 го­ду пре­по­доб­ный Ге­ра­сим ос­но­вал Свя­то-Тро­иц­кий Бол­дин­ский мо­на­стырь, рас­по­ло­жен­ный в 15 вер­стах от До­ро­го­бу­жа. Этот мо­на­стырь сла­вил­ся стро­го­стью жиз­ни сво­их ино­ков, сре­ди ко­то­рых бы­ло не ма­ло по­движ­ни­ков доб­ро­де­те­ли, ис­тин­ных ра­бов Бо­жьих. Та­ков был бла­жен­ный Ар­ка­дий, скон­чав­ший­ся в за­тво­ре, и мно­гие дру­гие, ос­но­вав­шие впо­след­ствии свои мо­на­сты­ри: Верх­ний Спас­ский в окрест­но­стях Вязь­мы; Бас­ка­ков в Свев­ском уез­де; Воз­не­сен­ский в Юх­нов­ском; Пу­стын­но-Под­лес­ная Ни­коль­ская пу­стынь в Бель­ском уез­де.

Но всех бли­же по ду­ху Ге­ра­си­му был инок Ан­то­ний. От­ку­да он был ро­дом и ка­ко­го про­ис­хож­де­ния - неиз­вест­но. Из­вест­но толь­ко то, что Ан­то­ний был по­стри­же­ни­ком и лю­би­мей­шим уче­ни­ком пре­по­доб­но­го Ге­ра­си­ма. Уче­ник во всём ста­рал­ся под­ра­жать сво­е­му учи­те­лю, и по­сле смер­ти Иоса­фа­та, пре­ем­ни­ка свя­то­го Ге­ра­си­ма, всей бра­ти­ей еди­но­глас­но из­бран был в игу­ме­ны на его ме­сто.

Ко­гда во­ло­год­ская ар­хи­ерей­ская ка­фед­ра, по­сле епи­ско­па Вар­ла­а­ма I, ста­ла празд­ной, Ан­то­ний со­бо­ром Иерар­хов при­знан был до­стой­ным за­нять её. Игу­мен Бол­дин­ский, из­бран­ный на во­ло­год­скую ка­фед­ру по­ми­мо всех дру­гих ар­хи­манд­ри­тов, игу­ме­нов и на­сто­я­те­лей мо­на­сты­рей, был ру­ко­по­ло­жен в епи­ско­пы мит­ро­по­ли­том Ди­о­ни­си­ем 11 ок­тяб­ря 1586 го­да, за­тем, при­быв в Во­лог­ду, всту­пил в управ­ле­ние паст­вой. Толь­ко два го­да и две неде­ли про­дол­жа­лось его управ­ле­ние во­ло­год­ской епар­хи­ей. Но да­же в этот срок он снис­кал у всех та­кую лю­бовь и ува­же­ние, что кон­чи­на его для всех бы­ла ве­ли­кой по­те­рей и несча­стьем.

В по­след­ний год жиз­ни свя­то­го Ан­то­ния до­шёл до него слух о чу­дес­ном яв­ле­нии ико­ны Бо­жьей Ма­те­ри непо­да­лё­ку от Во­лог­ды и о по­сле­до­вав­ших за­тем чу­де­сах и ис­це­ле­ни­ях. Вос­при­няв яв­ле­ние свя­той ико­ны как знак осо­бен­но­го бла­го­во­ле­ния и Бо­жьей ми­ло­сти к пастве и пас­ты­рю, он при­ка­зал на ме­сте яв­ле­ния свя­той ико­ны по­стро­ить храм и устро­ить мо­на­стырь во сла­ву и честь Бо­го­ма­те­ри.

Свя­ти­тель, пред­ви­дя бли­зость сво­ей кон­чи­ны, уже не на­де­ял­ся до­ждать­ся окон­ча­ния устрой­ства все­го хра­ма, меж­ду тем от­да­лен­ность хра­ма Бо­жье­го тя­го­ти­ла его ду­шу. В те­че­ние мно­гих лет, при­вык­нув не про­пус­кать ни од­ной цер­ков­ной служ­бы, те­перь, при­бли­жа­ясь к кон­чине, свя­ти­тель осо­бен­но же­лал как мож­но ча­ще быть при бо­го­слу­же­нии и укреп­лять тем свою ду­шу. По­это­му, не при­сту­пая к устрой­ству все­го хра­ма, он по­спе­шил устро­ить при­дель­ный храм свя­то­го Иоан­на Кре­сти­те­ля, ко­то­рый к ве­ли­кой сво­ей ра­до­сти и освя­тил 1 ок­тяб­ря 1588 го­да. То­гда же по всей ве­ро­ят­но­сти, пе­ре­не­сён им, из вет­хо­го де­ре­вян­но­го со­бо­ра в Со­фий­ский, гроб епи­ско­па Ки­при­а­на, един­ствен­но­го его пред­ше­ствен­ни­ка, скон­чав­ше­го­ся и по­гре­бён­но­го в Во­лог­де, так как гроб епи­ско­па Ки­при­а­на на­хо­дит­ся от се­вер­ных две­рей хра­ма на пер­вом ме­сте, а са­мо­го Ан­то­ния уже на вто­ром.

Ещё при жиз­ни сво­е­го учи­те­ля, пре­по­доб­но­го Ге­ра­си­ма (1 мая 1554 го­да) свя­той Ан­то­ний был уже в ле­тах со­вер­шен­ных и удо­сто­ен свя­щен­но­го са­на (что в то­гдаш­нее вре­мя не мог­ло быть ра­нее трид­ца­ти­лет­не­го воз­рас­та), - сле­до­ва­тель­но в год освя­ще­ния хра­ма Иоан­на Кре­сти­те­ля ему бы­ло уже бо­лее 60 лет от ро­ду. Но в за­бо­тах о ско­рей­шем устро­е­нии хра­ма, он не об­ра­щал вни­ма­ния на своё здо­ро­вье, за­бы­вал свою ста­рость, и ка­зал­ся бод­рым и де­я­тель­ным, по­да­вая со­бой при­мер дру­гим.

Вско­ре по­сле освя­ще­ния хра­ма свя­ти­тель по­чув­ство­вал в се­бе упа­док сил, с каж­дым днём ста­но­вил­ся сла­бее и сла­бее и на­чал го­то­вить­ся к смер­ти. Каж­до­днев­но он хо­дил в но­во­освя­щён­ный храм ко всем цер­ков­ным служ­бам, а до­ма боль­шую часть дня и но­чи про­во­дил в мо­лит­вах.

По про­ше­ствии неде­ли, ко­гда здо­ро­вье его ещё бо­лее рас­стро­и­лось и он силь­но из­не­мог, "в суб­бо­ту на бо­же­ствен­ной ли­тур­гии во свою по­доб­ную одеж­ду оболк­ся", как го­во­рит совре­мен­ный пи­са­тель его жиз­ни, и все­му свя­щен­но­му со­бо­ру про­вёл служ­бу. Свя­ти­тель был уже на­столь­ко слаб, что по окон­ча­нии служ­бы ед­ва мог дой­ти до сво­ей ке­льи. Но да­же до по­след­них ми­нут сво­ей жиз­ни, пе­ре­мог­ая се­бя, он по-преж­не­му с ра­ду­ши­ем и лю­бо­вью при­ни­мал всех при­хо­див­ших к нему, со все­ми про­щал­ся и бла­го­слов­лял всех. Ти­хая, мир­ная, кон­чи­на его по­сле­до­ва­ла в 26 день ок­тяб­ря, со сре­ды на чет­верг - в 5 ча­су но­чи, по то­гдаш­не­му ис­чис­ле­нию вре­ме­ни.

Бо­лее трёх недель те­ло свя­ти­те­ля не бы­ло пре­да­но зем­ле, по­ка для по­гре­бе­ния его, по рас­по­ря­же­нию Мос­ков­ско­го мит­ро­по­ли­та Иова, не при­был из Ро­сто­ва ар­хи­епи­скоп Вар­ла­ам, но и в столь про­дол­жи­тель­ное вре­мя ни­сколь­ко не из­ме­ни­лось и не пре­да­лось тле­нию. Ар­хи­епи­скоп ро­стов­ский и яро­слав­ский Вар­ла­ам с на­сто­я­те­ля­ми бли­жай­ших к Во­лог­де мо­на­сты­рей и со всем го­род­ским ду­хо­вен­ством, с ве­ли­чай­шей че­стью 18 но­яб­ря пре­дал зем­ле те­ло свя­ти­те­ля в Со­фий­ском со­бо­ре, воз­ле се­вер­ной сте­ны его, на вто­ром ме­сте от две­рей. По­сле пре­став­ле­ния от гро­ба свя­ти­те­ля Ан­то­ния про­ис­хо­ди­ли чу­де­са.

Так 23 фев­ра­ля 1596 го­да, в по­не­дель­ник, через 8 лет по­сле пре­став­ле­ния свя­ти­те­ля Ан­то­ния, при­вез­ли в Со­фий­ский со­бор же­ну Бог­да­на Моск­ви­тя­ни­на Да­рью Сте­па­но­ву, уро­жен­ку то­тем­скую, на­хо­див­шу­ю­ся в ис­ступ­ле­нии, "свя­за­ну, неле­по гла­го­лю­щую и пес­ни бе­сов­ские по­ю­щую". По­ста­вив её близ гро­ба свя­ти­те­ля, ве­ле­ли ей мо­лить­ся Бо­гу пе­ред свя­ты­ми ико­на­ми, сто­яв­ши­ми на его гроб­ни­це. Ко­гда же она, не слу­ша­ясь при­ка­за­ний, не пе­ре­ста­ва­ла петь пес­ни и про­из­но­сить безум­ные и непри­лич­ные сло­ва, то­гда дер­жав­шие её род­ствен­ни­ки ста­ли бить её по ли­цу и по гла­зам, чтобы удер­жать её от неистов­ства. В том же со­сто­я­нии умо­по­ме­ша­тель­ства она бы­ла при­ве­де­на и в дру­гой раз в со­бор, в сре­ду, во вре­мя чте­ния ча­сов. Но ко­гда на­ча­ли со­вер­шать ли­тур­гию пре­ждео­свя­щен­ных да­ров, страж­ду­щая вне­зап­но при­шла в здра­вый рас­су­док, со вни­ма­ни­ем слу­ша­ла пе­ние и мо­ли­лась Бо­гу. По­это­му, по окон­ча­нии ли­тур­гии, тут же в со­бо­ре, у гро­ба свя­ти­те­ля, бы­ла раз­вя­за­на и с тех пор уже не под­вер­га­лась бо­лее сво­е­му страш­но­му неду­гу. О сво­ём ис­це­ле­нии, со сле­за­ми бла­го­дар­но­сти свя­ти­те­лю Ан­то­нию, она са­ма за­яви­ла на­сто­я­те­лю со­бо­ра про­то­и­е­рею Иоан­ну.

В тот же ве­ли­кий пост, в неде­лю Пра­во­сла­вия, 29 фев­ра­ля, жен­щи­на по име­ни Фёк­ла при­нес­ла в со­бор к гро­бу свя­ти­те­ля Ан­то­ния дочь свою мла­ден­ца Мат­ро­ну, со­вер­шен­но ослеп­шую от бо­лез­ни, так что и зрач­ков в гла­зах не бы­ло вид­но, и про­си­ла свя­щен­ни­ка Фе­о­до­та от­петь па­ни­хи­ду по епи­ско­пу Ан­то­нию. Она ска­за­ла, что дочь её ста­ла сле­пой ещё на По­кров и что все ис­про­бо­ван­ные ей ле­кар­ства не при­нес­ли мла­ден­цу ни­ка­кой поль­зы. По со­вер­ше­нии па­ни­хи­ды, ко­гда жен­щи­на при­ло­жи­ла мла­ден­ца к гроб­ни­це свя­ти­те­ля, мла­де­нец на ви­ду у всех тот­час про­зрел, а ко­гда на дру­гой день ещё раз мла­ден­ца при­ло­жи­ли к гроб­ни­це, то не оста­лось да­же и при­зна­ков быв­шей бо­лез­ни. Об­ра­до­вав­ша­я­ся мать то­гда же объ­яви­ла об ис­це­ле­нии сво­ей до­че­ри на­сто­я­те­лю со­бо­ра про­то­и­рею Иоан­ну, лич­но знав­ше­му свя­ти­те­ля и участ­во­вав­ше­му в его по­гре­бе­нии.