Карп Фиатирский, Пергамский. Папила Фиатирский, Пергамский. Агафодор Сардийский. Агафоника Пергамская

Краткие жития священномучеников Карпа, епископа Фиатирского, Папилы диакона, мучеников Агафодора и Агафоники

Свя­тые му­че­ни­ки Карп, епи­скоп Фиа­тир­ский, диа­кон Па­пи­ла, Ага­фо­дор и Ага­фо­ни­ка, сест­ра Па­пи­лы, по­стра­да­ли во вре­ме­на го­не­ния на хри­сти­ан им­пе­ра­то­ра Де­кия в III ве­ке. Пра­ви­те­лю об­ла­сти, где жи­ли свя­тые, ста­ло из­вест­но, что Карп и Па­пи­ла не участ­ву­ют в язы­че­ских празд­ни­ках. Он при­ка­зал при­ве­сти на­ру­ши­те­лей за­ко­на и сна­ча­ла по­пы­тал­ся убе­дить их в ис­тин­но­сти рим­ской ре­ли­гии. Свя­тые же от­ве­ча­ли, что непри­лич­но по­чи­тать бо­гов лож­ных. То­гда су­дья при­ка­зал об­на­жить му­че­ни­ков и в же­лез­ных це­пях во­дить их по го­ро­ду, а по­том при­вя­зать к ко­ням и вла­чить из Фиа­ти­ры в со­сед­ний го­род Сар­ды. За Кар­пом и Па­пи­лой доб­ро­воль­но по­сле­до­ва­ли Ага­фо­дор и Ага­фо­ни­ка. В Сар­дах Ага­фо­до­ра за­би­ли до смер­ти во­ло­вьи­ми жи­ла­ми, а Кар­пу, Па­пи­ле и Ага­фо­ни­ке от­ру­би­ли го­ло­вы. Свя­той Па­пи­ла при жиз­ни был из­ве­стен да­ром вра­че­ва­ния бо­лез­ней; он и по­сле сво­ей му­че­ни­че­ской кон­чи­ны неустан­но по­да­ет ис­це­ле­ния всем, при­бе­га­ю­щим к нему с ве­рою.

Полные жития священномучеников Карпа, епископа Фиатирского, Папилы диакона, мучеников Агафодора и Агафоники

Весь­ма по­лез­но бы­ва­ет вспо­ми­нать о тех, кои стра­да­ли за Хри­ста, ибо са­мое вос­по­ми­на­ние об их му­че­ни­ях мо­жет воз­бу­дить в на­шей ду­ше лю­бовь к Бо­гу и дать на­ше­му стрем­ле­нию к доб­ро­де­те­ли как бы неко­то­рые кры­лья, – дабы мы ра­ди бу­ду­ще­го воз­да­я­ния мыс­лен­но пре­тер­пе­ли те са­мые стра­да­ния, ко­то­рые му­че­ни­ки по­нес­ли пло­тью. К сон­му стра­сто­терп­цев, подъ­яв­ших в сей жиз­ни му­че­ни­че­ские по­дви­ги, при­над­ле­жат Карп и Па­пи­ла – ве­ли­кие стол­пы и ос­но­ва­ние Церк­ви^[1].

Оба они ро­ди­лись в слав­ном го­ро­де Пер­га­ме^[2] от бла­го­че­сти­вых ро­ди­те­лей и сво­ею доб­ро­де­тель­ною жиз­нью об­на­ру­жи­ли доб­ро­де­тель ро­див­ших их: ибо свя­тая ветвь рас­тет от свя­то­го кор­ня, доб­рый плод ука­зы­ва­ет на доб­рое де­ре­во и чи­стый по­ток до­став­ля­ет сла­ву ис­точ­ни­ку. Оба они до­воль­ство­ва­лись в пи­ще и пи­тии толь­ко са­мым необ­хо­ди­мым, от­вер­гая все, что слу­жит к раз­но­об­ра­зию и из­ли­ше­ству; да и необ­хо­ди­мо­го они упо­треб­ля­ли столь ма­ло, что от­ли­ча­лись от Ан­ге­лов толь­ко пло­тью, так что по сво­е­му ве­ли­ко­му воз­дер­жа­нию ка­за­лись по­чти бес­плот­ны­ми. Ко­гда они до­стиг­ли чрез та­кую жизнь со­вер­шен­ства в доб­ро­де­те­ли, то бы­ли най­де­ны до­стой­ны­ми то­го, чтобы им бы­ло вру­че­но цер­ков­ное управ­ле­ние: Карп был по­став­лен епи­ско­пом и про­по­ве­до­вал сло­во Бо­жие жи­те­лям Фиа­ти­ры^[3], Па­пи­ла же, ко­то­ро­го Карп по­чтил сте­пе­нью диа­ко­на, об­на­ру­жи­вал рев­ность, со­глас­но сво­е­му зва­нию, в по­доб­ных же тру­дах.

Сла­ва о свя­тых Кар­пе и Па­пи­ле рас­про­стра­ни­лась по всем окрест­ным стра­нам, – как и во­об­ще доб­ро­де­тель обык­но­вен­но не мо­жет укрыть­ся, но все­гда де­ла­ет­ся яв­ной. По­се­му к сим свя­тым му­жам ста­ло сте­кать­ся ве­ли­кое мно­же­ство на­ро­да, ко­то­рый, слу­шая с усер­ди­ем их уче­ние, об­ра­щал­ся в хри­сти­ан­ство. Нена­вист­ник вся­ко­го добра, диа­вол (ср. Ин.8:44), ви­дя сие, не мог оста­вать­ся спо­кой­ным; най­дя усерд­ных слу­жи­те­лей сво­ей зло­бы, он вну­шил им сде­лать на свя­тых до­нос нече­сти­во­му ца­рю Де­кию^[4]. И вот на Кар­па и Па­пи­лу бы­ло до­не­се­но, что они не толь­ко не по­кло­ня­ют­ся бо­гам, на­про­тив – про­кли­на­ют их и сле­ду­ют хри­сти­ан­ско­му уче­нию. Де­кий, услы­шав о сем, силь­но раз­гне­вал­ся и по­слал в Азию со­вет­ни­ка сво­е­го Ва­ле­рия, – рев­ност­но­го языч­ни­ка и же­сто­ко­го че­ло­ве­ка; при этом царь со­об­щил ему все, что знал о свя­тых, и дал пол­ную власть над ни­ми. Ва­ле­рий, по­лу­чив при­каз, по­спеш­но от­пра­вил­ся в путь и, при­быв на ме­сто, где жи­ли свя­тые, за­хо­тел при­не­сти жерт­вы бо­гам сво­им. От него тот­час же вы­шло по­ве­ле­ние во все пре­де­лы Фиа­тир­ской стра­ны, чтобы все жи­те­ли ее немед­лен­но со­бра­лись на ме­сто жерт­во­при­но­ше­ния для по­кло­не­ния бо­гам. Так нече­сти­вый не толь­ко сам был рев­ност­ным по­чи­та­те­лем язы­че­ских бо­гов, но и дру­гих хо­тел скло­нить к то­му же. Ко­гда все со­бра­лись на ме­сто жерт­во­при­но­ше­ния, то меж­ду ни­ми не ока­за­лось двух хри­сти­ан, Кар­па и Па­пи­лы, ибо они на ином ме­сте при­но­си­ли Ис­тин­но­му Бо­гу ис­тин­ную жерт­ву, то есть мо­лит­ву. Не най­дя их сре­ди со­брав­ших­ся, му­чи­тель по­ве­лел ис­кать их; ко­гда за­тем они бы­ли най­де­ны и при­ве­де­ны к нему, то он с гор­до­стью спро­сил их:

– По­че­му вы не яви­лись вме­сте с дру­ги­ми для при­не­се­ния жерт­вы бо­гам? – и по­том при­ба­вил: – По­спе­ши­те пред мо­и­ми гла­за­ми ис­пра­вить ваш про­сту­пок, чтобы нена­висть окле­ве­тав­ших вас об­ра­ти­лась на их соб­ствен­ную го­ло­ву, а ва­ша сла­ва чрез то умно­жи­лась бо­лее преж­не­го.

Свя­тые же, не бо­ясь стра­ха и не ища че­ло­ве­че­ской сла­вы, му­же­ствен­но от­ве­ча­ли на сие:

– Не долж­но нам, о су­дия, про­гнев­лять на­ше­го Бо­га и быть небла­го­дар­ны­ми за Его к нам бла­го­де­я­ния! Ибо са­мые ско­ты бы­ли бы об­ли­чи­те­ля­ми на­шей небла­го­дар­но­сти, – ведь и они зна­ют сво­е­го хо­зя­и­на; мы же ока­за­лись бы не зна­ю­щи­ми на­ше­го Со­зда­те­ля, ес­ли бы по­чти­ли лож­ных бо­гов, оста­вив Ис­тин­но­го Гос­по­да на­ше­го.

Ко­гда они так го­во­ри­ли, Бог под­твер­дил сло­ва их сле­ду­ю­щим зна­ме­ни­ем: вне­зап­но про­изо­шло силь­ное зем­ле­тря­се­ние, и все идо­лы бы­ли низ­верг­ну­ты и рас­сы­па­лись в прах. Но зло­ба Ва­ле­рия бы­ла силь­на и непре­клон­на: вме­сто то­го, чтобы по­ди­вить­ся неиз­ре­чен­ной си­ле Бо­жи­ей и по­сме­ять­ся край­не­му ни­что­же­ству лож­ных бо­гов, он ока­зал­ся лишь еще бо­лее безум­ным и несмыс­лен­ным. При­сты­жен­ный бла­го­род­ством и кро­то­стью тех му­жей, он удер­жал­ся от при­чи­не­ния им то­гда же са­мых тяж­ких мук и по­ве­лел воз­ло­жить на шеи их же­лез­ные це­пи и во­дить их на­ги­ми по го­ро­ду. Так доб­лест­ные по­движ­ни­ки, до­стой­ные вы­со­кой че­сти, бы­ли во­ди­мы по ули­цам с бес­че­сти­ем, до­стой­ные неис­чис­ли­мых по­хвал бы­ли осме­и­ва­е­мы и под­вер­га­лись по­ру­га­ни­ям. Су­дия же, ду­мая, что, на­ка­зан­ные та­ким бес­че­сти­ем, они из­ме­нят те­перь твер­до­сти сво­е­го ис­по­ве­да­ния, за­мыс­лил при­влечь их на свою сто­ро­ну льсти­вы­ми ре­ча­ми и на­чал го­во­рить:

– Ес­ли бы я не счи­тал вас бла­го­ра­зум­ны­ми, то ни­ко­гда не стал бы по­да­вать вам доб­ро­го со­ве­та, а скло­нил бы вас к на­шей ве­ре му­че­ни­я­ми про­тив ва­шей во­ли. Но так как ва­ше бла­го­ра­зу­мие и бла­го­нра­вие ука­зы­ва­ют на ва­ше, свой­ствен­ное ве­ли­ким лю­дям, уме­нье здра­во су­дить о де­ле, то я воз­на­ме­рил­ся быть для вас доб­рым со­вет­ни­ком. Небезыз­вест­но, я ду­маю, вам, что сла­ва и честь воз­да­ют­ся бес­смерт­ным бо­гам с древ­них вре­мен, и это оста­ет­ся так до се­го вре­ме­ни не толь­ко у нас, зна­ю­щих гре­че­ский и рим­ский язы­ки^[5], но и у вар­ва­ров; ибо чрез та­кое усер­дие к бо­гам го­ро­да управ­ля­ют­ся доб­ры­ми за­ко­на­ми, одер­жи­ва­ют­ся по­бе­ды над вра­га­ми и укреп­ля­ет­ся мир. По­че­му же ца­ри и кня­зья рим­ские до­стиг­ли та­кой сла­вы, что нис­про­верг­ли го­ро­да и на­ро­ды и под­чи­ни­ли сво­ей вла­сти всех вра­гов? – не по­то­му ли, что по­чи­та­ли бо­гов и по­кло­ня­лись им? – По­чти­те же их и вы. И ес­ли через сло­ва неве­же­ствен­ных лю­дей вы пре­льсти­лись нера­зум­ной и толь­ко недав­но по­явив­шей­ся хри­сти­ан­ской ве­рой, то об­ра­зумь­тесь ныне и воз­вра­ти­тесь к то­му, что луч­ше. То­гда и бо­ги по­ми­лу­ют вас, и вы на­сла­ди­тесь мно­ги­ми бла­га­ми, име­ю­щи­ми­ся у нас; от ца­ря же ожи­да­ют вас ве­ли­кие ми­ло­сти. Но ес­ли вы оста­не­тесь при преж­нем упор­стве, то и бла­га эти утра­ти­те, и нас за­ста­ви­те по­сту­пить с ва­ми с край­нею же­сто­ко­стью.

Ко­гда свя­тые услы­ша­ли сие, то воз­ве­ли очи свои к небу, со­тво­ри­ли крест­ное зна­ме­ние и от­ве­ча­ли Ва­ле­рию:

– Ты на­де­ешь­ся тот­час же об­ра­тить нас к сво­е­му зло­че­стию, как ка­ких-ли­бо невежд, но знай, что не ма­ло­душ­ные и не ма­ло­ум­ные пред то­бой. Мы не счи­та­ем ва­шу ве­ру по­чтен­ною за то толь­ко, что она ве­ра древ­няя, ибо не все то непре­мен­но чест­но, что древ­нее: ведь и зло­ба древ­няя, од­на­ко еще не до­стой­на за свою древ­ность по­чте­ния. Не о том сле­ду­ет рас­суж­дать, древ­няя ли ва­ша ве­ра, но о том, долж­но ли ее при­ни­мать. Мы ре­ши­ли укло­нить­ся от нее и на­сколь­ко воз­мож­но ис­торг­нуть ее из сво­ей сре­ды, как та­кую, ко­то­рая уго­тов­ля­ет страш­ный ге­енн­ский огонь лю­бя­щим ее. Ес­ли хо­чешь по­знать ис­ти­ну, раз­мыс­ли, и ты най­дешь, что ва­ши бо­ги суть не что иное, как толь­ко де­ло рук че­ло­ве­че­ских: они немы и глу­хи и не мо­гут при­не­сти ни­ка­кой поль­зы не толь­ко дру­гим, но да­же и са­мим се­бе. Ис­тин­ный Бог неизоб­ра­зим по Сво­е­му су­ще­ству, непо­сти­жим для на­ше­го ра­зу­ма, неиз­ме­рим по вре­ме­ни, ибо не име­ет на­ча­ла Сво­е­го бы­тия; Он вы­звал к бы­тию все ви­ди­мое и по­сти­жи­мое для на­ше­го ра­зу­ма; Он со­здал че­ло­ве­ка, ввел его в рай и дал ему за­по­ведь, чтобы че­ло­век на­вык­нул быть по­слуш­ным Со­зда­те­лю. По за­ви­сти диа­во­ла че­ло­век впал в пре­слу­ша­ние и сде­лал­ся по­вин­ным смер­ти. Но диа­вол не удо­воль­ство­вал­ся та­ким па­де­ни­ем че­ло­ве­ка и по­спе­шил от­кло­нить от Бо­га и потом­ство его, дабы лю­ди уми­ра­ли не толь­ко те­лес­но, но и ду­хов­но: так лю­ди, оста­вив Бо­га и от­вра­тив свои очи от све­та прав­ды, впа­ли во тьму идо­ло­слу­же­ния. По­се­му ми­ло­сер­дый и мно­го­мило­сти­вый Со­зда­тель, чтобы из­ба­вить че­ло­ве­ка от вла­сти диа­во­ла, со­шел на зем­лю, про­дол­жая пре­бы­вать в то же вре­мя в лоне От­чем, и был по­доб­ным нам, кро­ме гре­ха; бу­дучи при­гвож­ден ко кре­сту, Он умер,для из­бав­ле­ния нас от гре­хов­но­го па­де­ния. По­бе­див смер­тью Сво­ею вра­га на­ше­го диа­во­ла, Он вос­шел на небе­са и нас при­зы­ва­ет ту­да же, сде­лав удоб­ным для нас вос­хож­де­ние к Нему. Ты, о су­дия, мо­жешь ли ска­зать что-ли­бо по­доб­ное о тво­их бо­гах? И не стыд­но ли те­бе на­зы­вать их бо­га­ми? Бо­гат­ства­ми же ва­ши­ми и по­че­стя­ми у ца­ря, – чем вы так до­ро­жи­те, – мы пре­не­бре­га­ем, ибо ожи­да­ем се­бе на­гра­ды от Бо­га, за Ко­е­го мы твер­до ре­ши­лись по­стра­дать и уме­реть.

Слу­шая сии сло­ва, Ва­ле­рий силь­но раз­гне­вал­ся. Он сбро­сил с се­бя ли­це­мер­ную кро­тость и, не скры­вая бо­лее сво­ей же­сто­ко­сти, преж­де все­го от­дал име­ние свя­тых на раз­граб­ле­ние кле­вет­ни­кам, са­мих же их, при­вя­зав к ко­ням, по­ве­лел гнать в Сар­дис^[6]. И гна­ли ко­ней с при­вя­зан­ны­ми к ним свя­ты­ми весь­ма быст­ро и без от­ды­ха, чтобы в один день до­стиг­нуть из Фиа­ти­ры в Сар­дис^[7]. Тя­жел был путь тот для доб­лест­ных стра­даль­цев, ибо, не по­спе­вая бе­жать на­равне с ко­ня­ми, они бы­ли вле­ко­мы на­силь­но и, уда­ря­ясь о зем­лю, тер­пе­ли мно­го стра­да­ний. Сле­до­вал за ни­ми и раб свя­тых му­че­ни­ков, бла­жен­ный Ага­фо­дор, со­стра­дая и со­бо­лез­нуя сво­им гос­по­дам. До­стиг­нув Сар­ди­са, они не ста­ли от­ды­хать по­сле тя­же­ло­го пу­ти, но про­ве­ли боль­шую часть той но­чи в мо­лит­вах и бо­же­ствен­ном пе­нии. Ко­гда же они немно­го усну­ли, Ан­ге­лы Бо­жии уте­ша­ли их в ви­де­нии и укреп­ля­ли к тер­пе­нию в му­че­ни­ях. Про­бу­див­шись от сна, они по­ве­да­ли друг дру­гу ви­ден­ное и весь­ма ра­до­ва­лись, бла­го­да­ря Бо­га за уте­ше­ние в пе­ча­ли и за обе­ща­ние по­мо­щи в му­че­ни­ях, и пла­мен­но же­ла­ли по­стра­дать за Хри­ста.

Ва­ле­рий при­был в Сар­дис в на­деж­де, что стра­даль­цев по­сле му­че­ний, ко­то­рые они пре­тер­пе­ли в пу­ти, бу­дет лег­че скло­нить к без­бо­жию: без­за­кон­ный не знал, что свя­тые еще бо­лее укре­пи­лись на по­двиг бла­го­да­тью Бо­жи­ею, яв­лен­ною им в ви­де­нии. Ко­гда же Ва­ле­рий уви­дел, что ли­ца их свет­лее преж­не­го, что ду­хом они креп­ки и серд­цем без­бо­яз­нен­ны, по­те­рял на­деж­ду по­бе­дить их по­сред­ством му­че­ний и сно­ва об­ра­тил­ся к лу­кав­ству, же­лая пре­льстить и уло­вить креп­кую во Хри­сте ве­ру свя­тых мяг­ки­ми сло­ва­ми и раз­но­го ро­да лас­ка­тель­ством. И ка­за­лось, что ли­си­ца бо­рет­ся со льва­ми, ибо обо­льще­ния его не при­во­ди­ли ни к че­му и не мог­ли одо­леть тех, ко­го укреп­ля­ла по­мощь Все­выш­не­го. Ко­гда же Ва­ле­рий уви­дел, что не до­стигнет ни­че­го, за­ду­мал по­сту­пить с ни­ми ина­че: Кар­па и Па­пи­лу, му­жей твер­дых и из­бран­ных, от­дал под стра­жу; слав­но­го же Ага­фо­до­ра, слу­гу му­че­ни­ков, ко­то­рый и сам был со­вер­шен­ным му­че­ни­ком и по люб­ви к ним ока­зал­ся дру­гом их и со­участ­ни­ком их му­че­ний, – се­го Ага­фо­до­ра, рас­тя­нув на зем­ле, при­ка­зал бес­по­щад­но бить во­ло­вьи­ми жи­ла­ми. И со­стя­за­лись меж­ду со­бою су­дия и му­че­ник: су­дия хо­тел по­бе­дить му­че­ни­ка мно­же­ством при­чи­ня­е­мых ран, му­че­ник же с та­кою ра­до­стью при­ни­мал ра­ны, что, ка­за­лось, опа­сал­ся, как бы не уто­ми­лись бью­щие и не пре­кра­ти­ли ра­но му­че­ний. Во вре­мя столь же­сто­ких и про­дол­жи­тель­ных по­бо­ев из му­че­ни­ка, как бы из неко­то­ро­го ис­точ­ни­ка, ис­те­ка­ли по­то­ки кро­ви, от­па­да­ла плоть, об­на­ру­жи­ва­лись внут­рен­но­сти, от­па­да­ли от су­ста­вов чле­ны, и по­ис­ти­не, ве­ли­кое стра­да­ние дол­жен был пре­тер­пе­вать доб­лест­ный муж. Но он пе­ре­но­сил му­че­ния с та­кою твер­до­стью, что, ка­за­лось, во­все не чув­ство­вал бо­ли; в мол­ча­нии пре­тер­пе­вал он тяж­кие ра­ны, и мысль, что он стра­да­ет за Хри­ста, бы­ла для него до­ста­точ­ным уте­ше­ни­ем сре­ди же­сто­ких стра­да­ний. Ко­гда устал Ва­ле­рий, уста­ли и бью­щие, – у Ага­фо­до­ра же му­че­ния толь­ко уве­ли­чи­ва­ли ра­дость. Хри­стос, взи­рая с небес на его по­двиг и уго­тов­ляя на­гра­ду, при ви­де доб­лест­но­го тер­пе­ния ра­ба Сво­е­го при­звал его к Се­бе, чтобы он на­шел по­кой по­сле столь­ких тру­дов. Он тот­час пре­дал дух в ру­ки Гос­по­да сво­е­го, оста­вив свое мерт­вое те­ло му­чи­те­лям. По по­ве­ле­нию Ва­ле­рия оно бы­ло остав­ле­но без по­гре­бе­ния, – в пи­щу зве­рям и пти­цам; но с на­ступ­ле­ни­ем но­чи неко­то­рые из ве­ру­ю­щих, взяв те­ло свя­то­го му­че­ни­ка, пре­да­ли его тай­но по­гре­бе­нию.

По­сле се­го Ва­ле­рий, при­звав свя­тых му­че­ни­ков, Кар­па и Па­пи­лу, ска­зал им:

– Безум­ный ваш слу­га при­нял до­стой­ную за де­ла свои смерть, по­то­му что не за­хо­тел при­не­сти жерт­вы бес­смерт­ным бо­гам. По­че­му же вы, бу­дучи муд­ры­ми, не из­бе­ре­те се­бе то­го, что для вас по­лез­но, но хо­ти­те быть по­доб­ны­ми че­ло­ве­ку, по­ис­ти­не несчаст­но­му, ко­то­рый безум­но пред­по­чел жиз­ни и ра­до­сти му­чи­тель­ную смерть?

Слы­ша сие, свя­тые об­ли­чи­ли Ва­ле­рия и на­зва­ли его безум­цем; воз­дав хва­лу свя­то­му Ага­фо­до­ру за му­же­ство, с ка­ким он встре­тил смерть, они ска­за­ли, что же­ла­ют и се­бе та­кой же смер­ти за Хри­ста.

То­гда му­чи­тель, вос­пы­лав яро­стью, сно­ва по­ве­лел при­вя­зать Кар­па и Па­пи­лу к ко­ням и быст­ро гнать впе­ре­ди его из Сар­дес в Пер­гам. И сно­ва свя­тые бы­ли го­ни­мы и вла­чи­мы на пу­ти, пре­тер­пе­ва­ли ве­ли­кие му­че­ния и стра­да­ния, и каж­дый из них го­во­рил вме­сте с Да­ви­дом: по сло­ву уст Тво­их я охра­нял се­бя от пу­тей при­тес­ни­те­ля (Пс.16:4). Но­чью к их стра­да­ни­ям от ран при­со­еди­ня­лись тес­ные око­вы и су­ро­вое за­клю­че­ние в тем­ни­це. Свя­тые же по­сле тяж­ко­го пу­ти оста­ва­лись в бодр­ство­ва­нии, воз­но­ся к Бо­гу мо­лит­вы в те­че­ние всей но­чи. И Гос­подь сно­ва бла­го­во­лил по­се­тить их: явил­ся им Ан­гел Гос­по­день, ис­це­лил от ран и ис­пол­нил их серд­ца Бо­же­ствен­ной ра­до­стью, укреп­ляя их на боль­ший по­двиг. Ко­гда на­сту­пи­ло утро, му­чи­тель ду­мал, что свя­тые со­всем не мо­гут сту­пить по­сле вче­раш­не­го пу­ти, и ве­лел при­ве­сти их к нему, чтобы по­смот­реть на их стра­да­ния. И уви­дев, что они здо­ро­вы и креп­ки, что но­ги их невре­ди­мы и ли­ца свет­лы и ве­се­лы, при­пи­сал сие си­ле их вол­шеб­ства и по­се­му еще бо­лее уве­ли­чил их стра­да­ния. Об­ло­жив те­ла свя­тых тяж­ки­ми же­лез­ны­ми око­ва­ми, он по­гнал их в еще бо­лее да­ле­кий путь. Во вре­мя пу­ти он на од­ном ме­сте при­нес жерт­ву идо­лам и сел на су­ди­ли­ще. При­звав Кар­па, он на­чал дру­же­ски го­во­рить ему, как бы дей­стви­тель­но со­жа­лея его:

– Вот, бо­ги из со­стра­да­ния к тво­ей ста­ро­сти по­мог­ли те­бе прой­ти без тру­да та­кой путь. За­чем же ты ока­зы­ва­ешь­ся небла­го­дар­ным к сво­им бла­го­де­те­лям, под­вер­гая по­ру­га­нию их честь? По­слу­шай мо­е­го доб­ро­го со­ве­та и пой­дем к бо­гам вме­сте со мною, ибо я по­чи­таю ста­рость твою, со­жа­лею о те­бе и пла­чу о бед­ствии тво­ем – не как о чу­жом, но по­ис­ти­не как о сво­ем. Но что де­лать? Ты зна­ешь, что силь­но оскор­бил ме­ня, и я не мо­гу уже бо­лее тер­петь: и ко­гда ты ныне не по­слу­ша­ешь мо­е­го доб­ро­го со­ве­та, то я не по­терп­лю тво­ей непо­кор­но­сти, ес­ли не ра­ди сво­е­го бес­че­стия, то ра­ди бо­гов.

Свя­той Карп от­ве­чал на сие:

– Со­ве­та тво­е­го, ко­то­рый от све­та ве­дет во тьму и от жиз­ни к смер­ти, ни­кто не мо­жет на­звать доб­рым, но на­зо­вет обо­льще­ни­ем и се­тью. Ес­ли ты по­чи­та­ешь ста­рость мою, то по­че­му же не ве­ришь мне, ко­гда я оте­че­ски по­даю те­бе со­вет? Ибо я бо­лее со­жа­лею о тво­ей по­ги­бе­ли, чем ты о мо­их стра­да­ни­ях, и весь­ма пе­ча­люсь о тво­ем бед­ствии, – что ты воз­ло­жил на­деж­ду на су­е­ту^[8] и по­чи­та­ешь та­ких бо­гов, ко­то­рые не из­ба­вят те­бя от веч­ных му­че­ний: ведь они без­душ­ны, со­зда­ны че­ло­ве­че­ской ру­кой и не мо­гут на са­мом де­ле на­зы­вать­ся бо­га­ми, бу­дучи су­ет­ны­ми и ни на что не год­ны­ми идо­ла­ми.

Ва­ле­рий не мог да­лее сно­сить бес­че­стия сво­их бо­гов и по­ве­лел па­ла­чам взять свя­то­го Кар­па и, при­вя­зав его, же­сто­ко бить тер­но­вы­ми роз­га­ми. Ко­гда би­ли свя­то­го, все те­ло его бы­ло из­ра­не­но, и ча­сти пло­ти, от­па­дая под уда­ра­ми, ле­те­ли на зем­лю. Но это­го бы­ло еще ма­ло му­чи­те­лю, – он при­звал дру­гих па­ла­чей. Од­ни из них опа­ля­ли реб­ра Кар­па све­ча­ми, дру­гие по­сы­па­ли ра­ны его со­лью, так что зем­ля оро­ша­лась кро­вью свя­то­го; жи­лы раз­ры­ва­лись и при­чи­ня­ли ему весь­ма тяж­кое стра­да­ние; му­че­ник же, чем бо­лее уве­ли­чи­ва­лось его му­че­ние, тем силь­нее укреп­лял­ся в люб­ви к Бо­гу и тер­пе­нии. Стоя свя­зан­ный, он улыб­нул­ся сре­ди му­че­ний, и князь спро­сил его:

– По­че­му ты, Карп, за­сме­ял­ся?

Он же ска­зал:

– Я ви­дел пред­на­зна­чен­ную мне бла­го­дать Хри­ста мо­е­го и по­то­му воз­ра­до­вал­ся.

Ибо свя­той ви­дел в сие вре­мя небе­са от­вер­сты­ми, Гос­по­да си­дя­щим на пре­сто­ле и Хе­ру­ви­мов и Се­ра­фи­мов во­круг Него.

Так уте­шил Гос­подь Сво­е­го ра­ба сре­ди му­че­ний, и пре­воз­мог­ла бла­го­дать Бо­жия все стра­да­ния, так что свя­той за­был о сво­их бо­лез­нен­ных ра­нах и о тяж­ких му­че­ни­ях, ко­то­рые доб­лест­но пре­тер­пе­вал. Он был му­чен до тех пор, по­ка не уста­ли му­чи­те­ли и, за­клю­чен­ный по­сле му­че­ний в тем­ни­цу, бла­го­да­рил Бо­га, спо­до­бив­ше­го его по­стра­дать за Него.

По­том, вы­звав на суд свя­то­го Па­пи­лу, Ва­ле­рий на­чал спра­ши­вать, – как бы впер­вые ви­дел его:

– Ка­ко­го ты ро­да и оте­че­ства и ка­ков род тво­их за­ня­тий?

– Ты уже зна­ешь о мне, – от­ве­чал свя­той, – что я ро­дил­ся от бла­го­род­ных ро­ди­те­лей в го­ро­де Пер­га­ме, вла­дею ис­кус­ством вра­че­ва­ния, – не то­го, что за­ви­сит от трав, рас­ту­щих на зем­ле, но то­го, ко­то­рое по­да­ет­ся свы­ше от Бо­га; сие вра­че­ва­ние не толь­ко поль­зу­ет те­ло, но ис­це­ля­ет и ду­шев­ные бо­лез­ни.

То­гда су­дья ска­зал:

– Ис­кус­но­го вра­че­ва­ния не мо­жет быть, по­ми­мо изу­че­ния то­го, что на­пи­са­но Га­ли­ном^[9] и Гип­по­кра­том^[10], ко­то­рым ис­кус­ство вра­че­ва­ния да­но от бо­гов.

Па­пи­ла от­ве­чал:

– Га­лин, Гип­по­крат и уче­ни­ки их толь­ко то­гда мо­гут вы­ле­чить боль­но­го, ес­ли мой Хри­стос, по неиз­ре­чен­но­му ми­ло­сер­дию, со­бла­го­во­лит по­дать ему Свое вра­чев­ство. Ина­че ока­зы­ва­ет­ся на­прас­ным их ис­кус­ство и бес­по­лез­ной их опыт­ность во вра­чеб­ном де­ле; а те, ко­го ты на­зы­ва­ешь бо­га­ми, как мо­гут по­за­бо­тить­ся о чьем-ли­бо здо­ро­вье, ес­ли са­ми се­бе не мо­гут ни в чем по­мочь! И ес­ли хо­чешь узнать ис­ти­ну, ис­пы­тай на де­ле: вот ты ви­дишь, что си­дя­щий воз­ле те­бя слеп на один глаз: пусть же твои бо­ги по­да­дут ему про­зре­ние, и я по­сле то­го ни­че­го не ска­жу.

– Мо­жет ли кто быть та­ков, чтобы ис­це­лить его? – ска­зал на это Ва­ле­рий.

– Не толь­ко сие, – от­ве­чал свя­той, – но и вся­кие дру­гие неиз­ле­чи­мые бо­лез­ни ис­це­лит тот, кто при­зо­вет Хри­ста, Це­ли­те­ля всех бо­лез­ней.

– Так пусть же мы уви­дим ныне то, что ты го­во­ришь, – ска­зал Ва­ле­рий, – и ес­ли ты в си­лах, ис­це­ли его пред на­ми, чтобы он про­зрел.

– Я не хо­чу тот­час же де­лать се­го, – от­ве­чал Па­пи­ла, – чтобы ты не стал при­пи­сы­вать чу­да сво­им бе­сам; но пусть сна­ча­ла ва­ши вра­чи при­зо­вут ко­то­ро­го-ли­бо из сво­их бо­гов, по­том и я по­ка­жу мо­гу­ще­ство мо­е­го Хри­ста.

То­гда Ва­ле­рий со­звал сво­их жре­цов и по­ве­лел им при­звать бо­гов, чтобы они ис­це­ли­ли его сле­по­го со­вет­ни­ка. Они взы­ва­ли к су­ет­ным бо­гам сво­им, при­зы­вая каж­дый из них сво­е­го бо­га: тот Апол­ло­на, дру­гой Ас­кли­пия, один – Зев­са, дру­гой – Гер­ме­са. И бы­ло до­стой­ное сме­ха де­ло: весь день мо­ли­лись тем, ко­то­рые не мо­гут ока­зать ни­ка­кой по­мо­щи, взы­ва­ли к глу­хим, при­но­си­ли жерт­вы без­душ­ным и, бу­дучи са­ми ослеп­ле­ны ду­шой, ока­за­лись не в си­лах про­све­тить од­но­го те­лес­но­го ока.

Что же де­ла­ет Хри­стов раб? – Он воз­вел к небе­сам очи те­лес­ные и ду­шев­ные и при­звал ми­ло­сер­до­го Гос­по­да; по­том при­кос­нул­ся сво­ею ру­кою к сле­по­му оку, со­тво­рил над ним крест­ное зна­ме­ние, и боль­ной тот­час про­зрел. При сем он не толь­ко про­зрел те­лес­ным оком, но про­све­тил­ся и ду­шев­ны­ми оча­ми: ибо Бо­же­ствен­ный свет кос­нул­ся его серд­ца, и он, как бы про­бу­див­шись от сна, по­знал немощ­ность су­ет­ных бо­гов и ура­зу­мел си­лу Еди­но­го Бо­га, Иису­са Хри­ста, Све­та ис­тин­но­го, про­све­ща­ю­ще­го вся­ко­го че­ло­ве­ка гря­ду­ще­го в мир (Ин.1:9) и уве­ро­вал в Него. Не толь­ко тот че­ло­век, но мно­же­ство и дру­гих лю­дей при­шли чрез сие чу­до к по­зна­нию прав­ды; ибо ко­го сие пре­слав­ное чу­до не при­ве­ло к удив­ле­нию и ве­ре? – и вся­кий, ви­дя и слы­ша сие, го­во­рил: «По­ис­ти­не ве­ли­ка си­ла Хри­ста, и Он есть ис­тин­ный Бог!» Но хо­тя и все сла­ви­ли ис­тин­но­го Бо­га, од­на­ко без­за­кон­ный Ва­ле­рий не за­хо­тел по­знать Его и вос­пы­лал еще боль­шим гне­вом на свя­то­го Па­пи­лу; вме­сто бла­го­дар­но­сти за та­кое бла­го­де­я­ние он ве­лел при­вя­зать его к де­ре­ву и бить нещад­но.

Во вре­мя этих по­бо­ев свя­той Па­пи­ла скор­бел не о том, что его бьют, но о том, что не при­ни­ма­ет еще бо­лее тяж­ких му­че­ний. На­про­тив то­го, Ва­ле­рий, ви­дя, что му­же­ство му­че­ни­ка по­беж­да­ет му­че­ния, при­хо­дил все в боль­шее и боль­шее раз­дра­же­ние и стра­да­ние при­со­еди­нял к стра­да­ни­ям: он опа­лял бо­ка Па­пи­лы ог­нем и ве­лел бро­сать в него кам­ня­ми. Но му­че­ник и огонь пе­ре­но­сил тер­пе­ли­во, а кам­ни па­да­ли на иное ме­сто, как бы по­чи­тая те­ло му­че­ни­ка, страж­ду­щее за Хри­ста; не при­чи­няя свя­то­му ни­ка­ко­го вре­да, кам­ни по­ра­жа­ли бо­лее бро­са­ю­щих. Ко­гда же Ва­ле­рий уто­мил­ся и не знал, ка­кое еще при­чи­нить свя­тым му­че­ние, то ре­шил несколь­ко по­мед­лить, ду­мая, что, ес­ли от­пу­стить на вре­мя свя­тых, то ра­ны их раз­бо­лят­ся и, уве­ли­чи­вая стра­да­ния, сде­ла­ют их бо­лее сла­бы­ми для пред­сто­я­ще­го ис­пы­та­ния. Но му­че­ни­ки, имев­шие сво­им вра­чом Хри­ста, ра­ди Ко­то­ро­го доб­ро­воль­но при­ни­ма­ли ра­ны, бы­ли ис­це­ле­ны не толь­ко от стра­да­ния, но и от ран и язв, так что не вид­но бы­ло и сле­да их ран, что весь­ма раз­дра­жа­ло безум­но­го му­чи­те­ля: чем бо­лее об­лег­ча­лись их стра­да­ния, тем бо­лее му­чи­лось серд­це Ва­ле­рия и пы­ла­ло яро­стью как огонь.

По про­ше­ствии немно­го­го вре­ме­ни му­чи­тель сно­ва сел на су­ди­ли­ще, ды­ша же­сто­ко­стью и взи­рая ярост­ным оком. Свя­тые же му­че­ни­ки пред­ста­ли пред ним со свет­лым взо­ром и ве­се­лым ли­цом, как бы по­зван­ные на пир. Без­за­кон­ный хо­тел устра­шить их са­мою сво­ею яро­стью; но от без­бо­яз­нен­но­го серд­ца и из дерз­но­вен­ных уст их он услы­шал та­кие сло­ва:

– За­чем, о, му­чи­тель, ты утруж­да­ешь се­бя и сво­их слуг, ча­сто при­во­дя нас и от­во­дя, му­чая и не объ­яв­ляя над на­ми по­след­не­го при­го­во­ра? На­де­ешь­ся ли ты от­вра­тить нас от Хри­ста и от ис­ти­ны? – но ско­рее уви­дишь нас мерт­вы­ми, чем мы под­чи­ним­ся тво­е­му без­бож­но­му по­ве­ле­нию.

По­сле се­го по по­ве­ле­нию му­чи­те­ля бы­ли рас­сы­па­ны по зем­ле че­реп­ки и же­лез­ные гвоз­ди; на них по­ло­жи­ли ниц об­на­жен­ных му­че­ни­ков и на­ча­ли их вла­чить, на­но­ся при сем же­сто­кие уда­ры. Но и сре­ди этих му­че­ний Гос­подь не оста­вил Сво­их ра­бов. Он по­спе­шил к ним с Сво­ею по­мо­щью, «вды­ха­яй в ли­це их, и отъ­ем­ляй от оскоб­ле­ния их» (На­ум.2:1): – вне­зап­но эти че­реп­ки и же­лез­ные гвоз­ди ис­чез­ли бес­след­но, свя­тые же оста­лись невре­ди­мы­ми. Сие воз­бу­ди­ло в су­дье еще боль­ший гнев, и он по­ве­лел ре­зать бо­ка их брит­ва­ми; но свя­тые, сла­вя Бо­га, доб­лест­но тер­пе­ли все сие.

По­сле се­го он со­брал лю­тых зве­рей и устро­ил зре­ли­ще: бы­ли при­ве­де­ны му­че­ни­ки, и на них бы­ла вы­пу­ще­на мед­ве­ди­ца. Все ду­ма­ли, что она тот­час умерт­вит и рас­тер­за­ет те­ла их, но та не об­на­ру­жи­ла ни­ка­кой кро­во­жад­но­сти и, как бы по­чи­тая свя­тых, лег­ла у ног их и об­ни­ма­ла их. По­сле то­го был вы­пу­щен лев, ко­то­рый не толь­ко ока­зал­ся крот­ким, как и мед­ве­ди­ца, но Бо­жия си­ла об­на­ру­жи­лась в нем еще бо­лее чу­дес­ным об­ра­зом, – ибо, ры­кая, он про­ве­щал че­ло­ве­че­ским го­ло­сом, по­ри­цая го­ни­те­лей и та­кое их упор­ство в же­сто­ко­сти. Они же за­ткну­ли уши, счи­тая все сие за кол­дов­ство, а свя­тых му­че­ни­ков су­дья по­ве­лел бро­сить в ров, на­пол­нен­ный из­ве­стью. Но на­прас­но тру­дил­ся безум­ный, про­ти­вясь Бо­гу, Ко­то­рый всю­ду хра­нил Сво­их ра­бов невре­ди­мы­ми, ибо про­быв в этой из­ве­сти три дня, они вы­шли здо­ро­вы­ми и невре­ди­мы­ми.

Чем бо­лее Ва­ле­рий убеж­дал­ся, что не мо­жет пре­одо­леть свя­тых, тем бо­лее пы­лал на них гне­вом; обув их в же­лез­ные са­по­ги, на­пол­нен­ные ост­ры­ми гвоз­дя­ми, он за­ста­вил бе­гать в них; но и этим он не мог по­бе­дить непо­бе­ди­мых во­и­нов Хри­сто­вых. Раз­жег­ши за­тем силь­но печь, он бро­сил в нее свя­тых, – вме­сте с ни­ми во­шла в пла­мя и бла­жен­ная Ага­фо­ни­ка, сест­ра свя­то­го Па­пи­лы, по­же­лав быть участ­ни­цей в тех же по­дви­гах и уме­реть за Хри­ста. Но ог­нен­ная печь не толь­ко не опа­ли­ла их, но си­лою Хри­сто­вою об­ра­ти­лась в про­хлад­ное ме­сто, ибо со­шел ве­ли­кий дождь, по­га­сил огонь и осту­дил печь. Ко­гда свя­тые вы­шли из пе­чи невре­ди­мы­ми, то сно­ва бы­ли за­клю­че­ны в тем­ни­цу, в ко­то­рой пе­ли Бо­гу, как в церк­ви. Му­чи­тель, не зная, что еще сде­лать, сты­дясь, что его по­бе­ди­ли, про­из­нес окон­ча­тель­ный при­го­вор над му­че­ни­ка­ми, – при­ка­зав го­ло­вы их усечь ме­чом. Свя­тые, ко­гда их ве­ли вме­сте с Ага­фо­ни­кой на ме­сто каз­ни, ра­до­ва­лись и, воз­во­дя очи свои и ру­ки к небу, мо­ли­лись не толь­ко о се­бе, но и за уби­ва­ю­щих их, и та­ким об­ра­зом окон­чи­ли по­двиг свой, бу­дучи усе­че­ны ме­чем. Свя­тые те­ла их бы­ли бес­чест­но вы­бро­ше­ны и не бы­ли охра­ня­е­мы; ве­ру­ю­щие, взяв их тай­но, пре­да­ли чест­но­му по­гре­бе­нию, сла­вя Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста, Ему­же со От­цем и Свя­тым Ду­хом честь и по­кло­не­ние во ве­ки. Аминь^[11].

При­ме­ча­ния

^[1] В на­име­но­ва­нии свя­тых му­че­ни­ков стол­па­ми и ос­но­ва­ни­я­ми Церк­ви вы­ра­жа­ет­ся та мысль, что они мно­го по­слу­жи­ли к утвер­жде­нию Хри­сто­вой Церк­ви – и при­ме­ром сво­ей доб­лест­ной жиз­ни, и бла­го­да­тью Бо­жи­ей, ко­то­рая по­да­ет­ся чрез них ве­ру­ю­щим. В Свя­щен­ном Пи­са­нии кра­е­уголь­ным кам­нем и ос­но­ва­ни­ем Церк­ви на­зы­ва­ет­ся Со­вер­ши­тель на­ше­го спа­се­ния, Гос­подь Иисус Хри­стос (Пс.117:22; Ис.28:16; Мф.21:42; 1Пет.2:4; 1Кор.3:11 и др.). Му­че­ни­ки Хри­сто­вы, рав­но как про­ро­ки и апо­сто­лы, мо­гут быть на­зва­ны ос­но­ва­ни­я­ми Церк­ви толь­ко в услов­ном смыс­ле, – как са­ми утвер­жда­ю­щи­е­ся на Хри­сте. Это – как бы пер­вый ряд кам­ней в зда­нии Церк­ви Хри­сто­вой, по­ло­жен­ный на ве­ли­ком и веч­ном ос­но­ва­нии ее – Хри­сте. Сле­ду­ю­щие ря­ды кам­ней в этом зда­нии – мы, ве­ру­ю­щие во Хри­ста, о ко­то­ром апо­стол пи­шет: «быв утвер­жде­ны на ос­но­ва­нии апо­сто­лов и про­ро­ков, имея Са­мо­го Иису­са Хри­ста кра­е­уголь­ным [кам­нем]» (Еф.2:20).

^[2] Пер­гам – го­род в Ве­ли­кой Ми­зии (в се­ве­ро-за­пад­ной ча­сти Ма­лой Азии), был сто­ли­цею Пер­гам­ско­го цар­ства. В древ­но­сти он сла­вил­ся бо­гат­ством, рос­ко­шью и об­шир­ной биб­лио­те­кой, так­же изоб­ре­те­ни­ем, или, вер­нее усо­вер­шен­ство­ва­ни­ем об­ра­бот­ки пер­га­мен­та (что за­ме­ня­ло те­пе­реш­нюю пис­чую бу­ма­гу). Впо­след­ствии этот го­род был при­со­еди­нен к Рим­ской им­пе­рии. О нем упо­ми­на­ет­ся в Апо­ка­лип­си­се (Откр.2:12). В По­ста­нов­ле­ни­ях апо­столь­ских (7, 46) упо­ми­на­ет­ся о пер­вом епи­ско­пе Пер­гам­ском Гае, ру­ко­по­ло­жен­ном ап. Иоан­ном. Это – тот Гай, к ко­то­ро­му ап. Иоанн на­пи­сал свое 3-е со­бор­ное по­сла­ние.

^[3] Фиа­ти­ра – го­род в Ли­дии, на гра­ни­це с Ми­зи­ей, на юго-во­сто­ке от Пер­га­ма; пер­во­на­чаль­но вхо­дил в со­став Си­рий­ской мо­нар­хии, по­том под­пал под власть рим­лян. Хри­сти­ан­ство ста­ло здесь рас­про­стра­нять­ся еще в век апо­сто­лов. О Фиа­ти­ре упо­ми­на­ет­ся в кн. Деян.16:14; Апок.1:11, 2:18, 24.

^[4] Де­кий цар­ство­вал с 249 по 252 г. по Р. Хр.

^[5] Т.е. лю­дей об­ра­зо­ван­ных. Гре­ки и рим­ляне счи­та­ли всех про­чих лю­дей, не при­над­ле­жав­ших к ним по рож­де­нию и не знав­ших их язы­ков, людь­ми гру­бы­ми и необ­ра­зо­ван­ны­ми и на­зы­ва­ли их вар­ва­ра­ми.

^[6] Сар­дис, или Сар­ды – го­род в Ли­дии (в за­пад­ной ча­сти Ма­лой Азии), на юг от Пер­га­ма и Фиа­ти­ры, – был сто­ли­цею Ли­дий­ско­го цар­ства и сла­вил­ся сво­им бо­гат­ством. Во вре­ме­на апо­сто­лов здесь бы­ло мно­го хри­сти­ан. О Сар­дий­ской церк­ви упо­ми­на­ет­ся в Апо­кал., – Откр.1:11, 3:1-4.

^[7] Рас­сто­я­ние меж­ду тем и дру­гим го­ро­дом бы­ло око­ло 33 миль.

^[8] Т. е.– на су­ет­ных и лож­ных бо­гов, ко­то­рые в дей­стви­тель­но­сти не суть бо­ги.

^[9] Га­лин, ина­че Га­лен, – зна­ме­ни­тый уче­ный врач. Он ро­дил­ся в 131 г. по Р. Хр. в Пер­га­ме; мно­го учил­ся, мно­го пу­те­ше­ство­вал; был при­двор­ным вра­чом при совре­мен­ных ему рим­ских им­пе­ра­то­рах, умер в са­мом на­ча­ле III ве­ка. Он имел гро­мад­ное вли­я­ние на вра­чей все­го ми­ра, и ав­то­ри­тет его был непо­ко­ле­бим в гла­зах их вплоть до XVI ве­ка.

^[10] Гип­по­крат – дру­гой зна­ме­ни­тый гре­че­ский врач с ост­ро­ва Ко­са, жив­ший мно­го ранне [ра­нее?] Га­ле­на (с 460 по 356 г. до Р. Хр.). От него оста­лось несколь­ко со­чи­не­ний, на ко­то­рых вос­пи­ты­вал­ся и Га­лен.

^[11] Св. рав­ноап­о­столь­ная ца­ри­ца Еле­на по­стро­и­ла в Кон­стан­ти­но­по­ле мо­на­стырь во имя Кар­па и Па­пи­лы, на по­до­бие Гро­ба Гос­под­ня. Па­лом­ник Ан­то­ний в 1200 г. го­во­рит: «свя­тые Карп и Па­пи­ла в жен­ском мо­на­сты­ре в еди­ном гро­бе ле­жат; а ту (т.е. в Ца­рь­гра­де) по­ста­вил цер­ковь царь Кон­стан­тин».