Загрузка...

Календарь Молитвослов Библия

Свя­тые му­че­ни­ки Ми­на, Ер­мо­ген и Ев­граф Александрийские

Краткие жития мучеников Мины, Ермогена и Евграфа Александрийских

Свя­тые му­че­ни­ки Ми­на, Ер­мо­ген и Ев­граф по­стра­да­ли за ве­ру во Хри­ста при им­пе­ра­то­ре Мак­си­мине (305–313).

Свя­той Ми­на был по­слан им­пе­ра­то­ром из Афин в Алек­сан­дрию для по­дав­ле­ния смут, воз­ник­ших меж­ду хри­сти­а­на­ми и языч­ни­ка­ми. Об­ла­дая да­ром крас­но­ре­чия, Ми­на от­кры­то стал про­по­ве­до­вать хри­сти­ан­скую ве­ру и об­ра­тил ко Хри­сту мно­гих языч­ни­ков. Узнав об этом, Мак­си­мин на­пра­вил в Алек­сан­дрию епар­ха Ер­мо­ге­на для су­да над свя­тым, а так­же при­ка­зал очи­стить го­род от хри­сти­ан. Ер­мо­ген, хо­тя и был языч­ни­ком, но от­ли­чал­ся бла­го­че­сти­ем. По­ра­жен­ный дол­го­тер­пе­ни­ем свя­то­го Ми­ны при ис­тя­за­ни­ях и его чу­дес­ным ис­це­ле­ни­ем по­сле страш­ных пы­ток, он сам уве­ро­вал в Ис­тин­но­го Бо­га. То­гда Мак­си­мин сам при­был в Алек­сан­дрию. Но ни по­ра­зи­тель­ная стой­кость при ис­тя­за­ни­ях, ко­то­рым бы­ли под­верг­ну­ты свя­тые Ми­на и Ер­мо­ген, ни чу­де­са, яв­лен­ные Бо­гом в те дни в го­ро­де, не смяг­чи­ли им­пе­ра­то­ра, но еще бо­лее оже­сто­чи­ли его. Им­пе­ра­тор соб­ствен­но­руч­но из­ру­бил свя­то­го Ев­гра­фа, сек­ре­та­ря свя­то­го Ми­ны, а свя­тым му­че­ни­кам Мине и Ер­мо­ге­ну при­ка­зал от­ру­бить го­ло­вы.

Мо­щи свя­тых му­че­ни­ков, бро­шен­ные в же­лез­ном ящи­ке в мо­ре, бы­ли впо­след­ствии об­ре­те­ны (17 фев­ра­ля) и пе­ре­не­се­ны в Кон­стан­ти­но­поль. Им­пе­ра­тор Юс­ти­ни­ан по­стро­ил храм во имя свя­то­го му­че­ни­ка Ми­ны Алек­сан­дрий­ско­го. Свя­той Иосиф Пес­но­пи­сец (па­мять 4 ап­ре­ля) со­ста­вил ка­нон в честь свя­тых му­че­ни­ков.

Полные жития мучеников Мины, Ермогена и Евграфа Александрийских

По­сле то­го как рим­ские ца­ри Дио­кли­ти­ан и Мак­си­ми­ан доб­ро­воль­но от­ка­за­лись от цар­ства, не имея сил ис­тре­бить на зем­ле свя­тую ве­ру Хри­сто­ву, на пре­стол всту­пи­ли: в Ри­ме – Мак­сен­тий[1], на во­сто­ке Мак­си­мин[2], а в Гал­лии – Кон­стан­тин[3], ко­то­рый по­том уве­ро­вал во Хри­ста и про­све­тил все­лен­ную све­том ве­ры Хри­сто­вой. Го­не­ние на хри­сти­ан не пре­кра­ща­лись и при них, осо­бен­но на Во­сто­ке, где как буд­то зем­ля и мо­ре ко­ле­ба­лись и воз­му­ща­лись, вос­ста­вая на умно­жав­шу­ю­ся Цер­ковь Хри­сто­ву. Но чем бо­лее Цер­ковь Хри­сто­ва бы­ла го­ни­ма, тем бо­лее она воз­рас­та­ла и про­цве­та­ла, бу­дучи обаг­ре­на му­че­ни­че­скою кро­вью, по­доб­но ли­лии, рас­ту­щей сре­ди тер­ния. Нече­сти­вый же царь Мак­си­мин был силь­ным рев­ни­те­лем сво­е­го мно­го­бож­но­го нече­стия и ве­ли­ким нена­вист­ни­ком и го­ни­те­лем хри­сти­ан­ско­го бла­го­че­стия. Ему бы­ло до­не­се­но, что вся Алек­сан­дрия, слав­ней­ший в Егип­те го­род, воз­му­ти­лась вслед­ствие умно­же­ние хри­сти­ан и про­ис­шед­ше­го меж­ду ни­ми и языч­ни­ка­ми вол­не­ния. Не имея воз­мож­но­сти сам ид­ти ту­да и имея нуж­ду остать­ся в Ви­зан­тии, Мак­си­мин по­слал вме­сто се­бя од­но­го из сво­их вель­мож, че­ло­ве­ка бла­го­ра­зум­но­го, в гре­че­ских на­у­ках све­ду­ще­го, ис­кус­но­го ора­то­ра, по име­ни Ми­ну, ро­дом афи­ня­ни­на. Ему он по­ру­чил усми­рить про­ис­шед­шее в Алек­сан­дрии воз­му­ще­ние и вос­ста­но­вить на­ру­шен­ный по­ря­док: хри­сти­ан­ство в го­ро­де ис­тре­бить, а нече­сти­вую их оте­че­скую ве­ру утвер­дить и об­ра­тив­ших­ся из язы­че­ства ко Хри­сту вновь воз­вра­тить к нему. Ми­на по ви­ду ка­зал­ся го­то­вым под­дер­жи­вать ве­ру ца­ря и ис­пол­нять его зло­че­сти­вую во­лю; в ду­ше же он был ис­тин­ным хри­сти­а­ни­ном и хра­ни­те­лем за­по­ве­дей Бо­жи­их, но до вре­ме­ни скры­вал свою ис­тин­ную ве­ру, до­жи­да­ясь Бо­же­ствен­но­го при­зы­ва к по­дви­гу и му­че­ни­че­ско­му вен­цу.

По­лу­чив при­ка­за­ние ца­ря, он быст­ро при­был в Алек­сан­дрию и без тру­да усми­рил там воз­му­ще­ние: муд­ры­ми убеж­де­ни­я­ми он при­ми­рил обе про­тив­ные сто­ро­ны – хри­сти­ан и языч­ни­ков, и поз­во­лил каж­до­му без­на­ка­зан­но ис­по­ве­до­вать свою ве­ру; ис­пра­вив за­тем неспра­вед­ли­вые по­ста­нов­ле­ния в за­ко­нах, Ми­на обо всем пись­мен­но до­нес ца­рю. Немед­лен­но же ре­шил он пред все­ми ис­по­ве­дать и свою ве­ру во Хри­ста, ко­то­рую он скры­вал до­се­ле, – на­ме­ре­ва­ясь как по­слу­жить об­раз­цом бла­го­че­стия и ис­точ­ни­ком спа­се­ния для дру­гих, так и са­мо­му вы­сту­пить на по­двиг му­че­ни­че­ский. Он так го­во­рил сам в се­бе:

– Ес­ли я от­дам се­бя на му­че­ние в иное вре­мя, то бу­ду воз­на­граж­ден толь­ко я один; ныне же я мо­гу и дру­гих при­ве­сти к му­че­ни­че­ским вен­цам.

По­се­му Ми­на на­чал от­кры­то про­слав­лять имя Иису­са Хри­ста и учить свя­той ве­ре, убеж­дая невер­ных не од­ни­ми толь­ко сло­ва­ми, но и де­ла­ми, ибо ему свы­ше нис­по­слан был дар ис­це­лять бо­лез­ни по­сред­ством при­зы­ва­ния име­ни Хри­ста и осе­не­ни­ем свя­то­го кре­ста. Од­на­жды, ко­гда Ми­на шел по­сре­ди го­ро­да и на­род сле­до­вал за ним, слу­чи­лось ему уви­дать по до­ро­ге мно­же­ство ка­лек, хро­мых, сле­пых, убо­гих, глу­хих и бес­но­ва­тых. По­мо­лив­шись Бо­гу, чтобы Он явил си­лу Свою чрез по­сред­ство его рук для об­ра­ще­ния к ве­ре язы­че­ско­го на­ро­да, он при­звал имя Хри­сто­во; на­ла­гая за­тем ру­ки свои на боль­ных, он тво­рил на каж­дом из них зна­ме­ние свя­то­го кре­ста, и тот­час все по­лу­чи­ли ис­це­ле­ние: сле­пые про­зре­ли, немые за­го­во­ри­ли. хро­мые вско­чи­ли, как бы оле­ни, и бес­но­ва­тые осво­бо­ди­лись от нечи­стых ду­хов. При ви­де се­го на­род при­шел в изум­ле­ние, и мно­гие уве­ро­ва­ли во Хри­ста; а свя­той Ми­на, на­учив их ис­тин­ной ве­ре, при­со­еди­нил к Церк­ви хри­сти­ан­ской.

Неко­то­рые же из ослеп­лен­ных неве­ри­ем и зло­бою языч­ни­ков, ко­им при­ят­ны бы­ли бе­сов­ские празд­ни­ки, про­во­ди­мые ими в объ­яде­нии, пьян­стве и блу­де, не лю­би­ли чест­ной и воз­держ­ной жиз­ни; бу­дучи са­ми сы­на­ми зло­бы, нена­ви­дя свет и не же­лая пе­ре­но­сить по­ру­га­ние сво­их бо­гов и уни­чи­же­ние празд­ни­ков в честь их, они тай­но уве­до­ми­ли ца­ря, что Ми­на как сам ве­ру­ет в рас­пя­то­го Га­ли­ле­я­ни­на[4], так и весь на­род алек­сан­дрий­ский раз­вра­тил этою ве­рою, и что уже хра­мы древ­них бо­гов опу­сте­ли. Узнав об этом, царь весь­ма раз­гне­вал­ся и, со­звав сво­их вель­мож и со­вет­ни­ков, на­чал жа­ло­вать­ся им на Ми­ну, что он сде­лал про­тив­ное его при­ка­за­нию и вме­сто то­го, чтобы уни­что­жить в Алек­сан­дрии хри­сти­ан­ство, рас­про­стра­нил его, а ел­ли­нов[5], пре­дан­ных древним оте­че­ским за­ко­нам, об­ра­тил в но­вую Га­ли­лей­скую ве­ру[6]. Вель­мо­жи со­ве­то­ва­ли ца­рю по­слать ту­да ко­го-ни­будь та­ко­го, ко­то­рый су­мел бы вос­ста­но­вить всё на­ру­шен­ное Ми­ной и са­мо­го его убе­дить или при­ну­дить сно­ва об­ра­тить­ся к язы­че­ским бо­гам; из­брать же для все­го это­го вель­мо­жи по­со­ве­то­ва­ли ко­го-ли­бо осо­бен­но пре­дан­но­го ца­рю и вер­но ему слу­жа­ще­го, ко­то­рый бы ста­рал­ся со­хра­нить и в точ­но­сти ис­пол­нить всё ему при­ка­зан­ное. Ко­гда они на­ча­ли со­ве­то­вать­ся меж­ду со­бою и подыс­ки­вать та­ко­го че­ло­ве­ка, то наи­бо­лее под­хо­дя­щим для этой це­ли по­ка­зал­ся всем на­чаль­ник го­ро­да, по име­ни Ер­мо­ген, че­ло­век знат­ный и ува­жа­е­мый; его и со­гла­си­лись все по­слать, как мо­гу­ще­го ис­пол­нить всё то, что бу­дет ему при­ка­за­но ца­рем. И тот­час же Мак­си­мин по­слал Ер­мо­ге­на в Алек­сан­дрию, дав ему из Ви­зан­тии во­ен­ный от­ряд, чтобы он под­верг Ми­ну су­ду, а го­род очи­стил от хри­сти­ан­ско­го, как он ду­мал, за­блуж­де­ния. Ер­мо­ген был ро­дом точ­но так ­же из Афин; рож­ден и вос­пи­тан он был в ел­лин­ском нече­стии, но ха­рак­те­ра был доб­ро­го и мяг­ко­го; хо­тя он не знал Хри­ста, ис­тин­но­го Бо­га, од­на­ко чтил Его де­ла­ми, хри­сти­а­нам толь­ко при­лич­ны­ми, «ибо ко­гда языч­ни­ки, не име­ю­щие за­ко­на, по при­ро­де за­кон­ное де­ла­ют, то, не имея за­ко­на, они са­ми се­бе за­кон» (Рим.2:14).

Ко­гда Ер­мо­ген плыл с вой­ском в Еги­пет, на пу­ти ту­да од­на­жды но­чью во сне яви­лись ему три пре­свет­лых му­жа и ска­за­ли ему:

– Знай, Ер­мо­ген, что ни од­но, хо­тя бы са­мое ма­лое доб­рое де­ло не бы­ва­ет пре­зре­но Бо­гом; по­се­му и твои доб­рые де­ла Бог при­ни­ма­ет, и твое пу­те­ше­ствие, пред­при­ня­тое с на­ме­ре­ни­ем по­гу­бить мно­гих хри­сти­ан, Он об­ра­тит в ис­точ­ник тво­ей сла­вы и на­гра­ды на небе­сах. Итак, не за­будь на­ших слов, ибо чрез сие пу­те­ше­ствие ты узна­ешь Ис­тин­но­го и Веч­но­го Ца­ря. А мы по­шлем те­бе та­ко­го че­ло­ве­ка, ко­то­рый сде­ла­ет те­бя дру­гом То­го Бла­го­сло­вен­но­го Ца­ря, и ты удо­сто­ишь­ся от Него та­кой че­сти, ка­кой ны­неш­ний твой вла­ды­ка ока­зать те­бе не мо­жет.

Про­бу­див­шись от сна, Ер­мо­ген со стра­хом и изум­ле­ни­ем на­чал об­ду­мы­вать ви­ден­ное им и недо­уме­вал от­но­си­тель­но то­го, что долж­но слу­чить­ся с ним; и на­де­ял­ся он по­лу­чить ка­кую-то выс­шую по­честь, но при этом от ца­рей, вре­мен­но цар­ству­ю­щих на зем­ле, а не от Ца­ря Выш­не­го, Ко­то­ро­го он еще не знал, так как ду­хов­ные очи его еще не бы­ли про­све­ще­ны.

Про­быв несколь­ко дней в дол­говре­мен­ном пла­ва­нии, Ер­мо­ген при­стал к бе­ре­гу у го­ро­да Алек­сан­дрии и со сла­вой всту­пил в го­род при зву­ках тим­па­нов и труб, а весь на­род встре­тил и со­про­вож­дал его с че­стью до цар­ских чер­то­гов. Ко­гда на­стал ве­чер и на­род разо­шел­ся, при­шел к Ер­мо­ге­ну бла­жен­ный Ми­на, же­лая на­едине по­бе­се­до­вать с ним об Ис­тин­ном Бо­ге и свя­той ве­ре, зная, что со­вет в та­ком слу­чае луч­ше слу­ша­ет­ся и ско­рее при­ни­ма­ет­ся, ес­ли же что-ни­будь ска­за­но бу­дет при этом непри­ят­но­го, то и это лег­че пе­ре­но­сит­ся, неже­ли при на­ро­де.

Вой­дя к Ер­мо­ге­ну, Ми­на ска­зал:

– Сла­ва Еди­но­му ве­ли­ко­му Бо­гу, про­мыш­ле­ни­ем Ко­то­ро­го ты при­шел сю­да!

Ер­мо­ген же, услы­шав о Еди­ном Бо­ге и уви­дав несколь­ких сто­яв­ших здесь ца­ре­двор­цев, тот­час же ве­лел схва­тить Ми­ну под стра­жу, опа­са­ясь быть окле­ве­тан­ным пред ца­рем в том, буд­то он при­ни­ма­ет цар­ско­го вра­га в осо­бой бе­се­де. И ска­зал он, об­ра­ща­ясь к пред­сто­я­щим:

– Зав­тра узна­ет этот тай­ный еди­но­мыш­лен­ник Га­ли­ле­ян, ка­кой я друг вра­гам ца­ря и ура­зу­ме­ет, один ли бог или их мно­го?

Утром, ко­гда при­го­тов­ле­но бы­ло на пло­ща­ди ме­сто для су­да и со­бра­лось мно­же­ство на­ро­да, Ер­мо­ген сел на су­дей­ском ме­сте, окру­жен­ный ору­же­нос­ца­ми, и ве­лел при­ве­сти на суд к се­бе свя­то­го Ми­ну.

Во­ин Хри­стов пред­стал пред ним с свет­лым ли­цом, с ду­шою небо­яз­нен­ною, – пла­ме­нея рев­но­стью по Бо­ге. И ска­зал ему су­дья:

– Ми­на! вся­ко­му че­ло­ве­ку при­ли­че­ству­ет по­чи­тать ца­рей и бо­гов ца­ря и быть бла­го­дар­ным за их бла­го­де­я­ния, а ты не по­чи­та­ешь ни бо­гов, ни ца­рей, за­быв их бла­го­де­я­ния.

Свя­той от­ве­чал:

– Су­дья! до тех пор при­ли­че­ству­ет вы­ра­жать бла­го­дар­ность сво­им бла­го­де­те­лям, по­ка это по­лез­но – как бла­го­де­тель­ству­ю­ще­му, так и бла­го­де­тель­ству­е­мо­му. Ко­гда же это обо­им при­но­сит вред, то­гда над­ле­жит от­верг­нуть как вред­ное бла­го­де­я­ние, так и бла­го­де­те­ля. По­чи­тать ца­рей – де­ло свя­тое ра­ди их вла­сти и на­чаль­ство­ва­ния; но ко­гда ца­ри непра­виль­но и небла­го­чест­но по­чи­та­ют Бо­га, Ко­то­рый есть на­ча­ло все­го, и не воз­да­ют Ему над­ле­жа­щей че­сти, то­гда чтить ца­рей неспра­вед­ли­во; осо­бен­но же не сле­ду­ет без­рас­суд­но по­чи­тать их бо­гов, по­ка не ис­сле­ду­ем сна­ча­ла, на­столь­ко ли они мо­гу­ще­ствен­ны, как мо­гу­ще­ствен ис­тин­ный Бог. Без­на­чаль­ны ли, бес­ко­неч­ны ли и бес­смерт­ны ли они? И ес­ли им недо­станет при этом хо­тя ка­ко­го-ни­будь од­но­го свой­ства, их на­до пре­зи­рать; ибо как мо­гут они быть бо­га­ми, бу­дучи несо­вер­шен­ны­ми? Итак, с доб­рым на­ме­ре­ни­ем и с чи­стым серд­цем над­ле­жит ис­пы­тать, кто есть во­ис­ти­ну Бог. Ко­гда я, как и сам ты, су­дья, зна­ешь об этом, был в Афи­нах, то со­блю­дал за­ко­ны от­цов; с юно­сти по­ки­нув ро­ди­те­лей, я с ве­ли­ким же­ла­ни­ем и усер­ди­ем при­ле­жал кни­гам и с нема­лым тру­дом про­шел всё ел­лин­ское, на лжи­вых бас­нях ос­но­ван­ное, уче­ние. Узнав же, что и у хри­сти­ан есть неко­то­рые кни­ги, я по­же­лал про­чи­тать и их. И ко­гда я чи­тал их, то по­чув­ство­вал та­кую со­кры­тую в них ду­шев­ную поль­зу, что невоз­мож­но то и вы­ра­зить; со­по­ста­вив хри­сти­ан­ские пи­са­ние с ел­лин­ским уче­ни­ем, я на­шел их име­ю­щи­ми меж­ду со­бою ве­ли­кую раз­ность и как бы друг про­тив дру­га на­прав­лен­ны­ми: в пер­вых усмот­рел я си­лу и прав­ду, в по­след­нем же – за­блуж­де­ние и об­ман. Ибо то, что за­клю­ча­ет­ся в хри­сти­ан­ских пи­са­ни­ях, яв­ля­ет си­лу Хри­сто­ву, при­ли­че­ству­ю­щую Бо­гу; ел­лин­ские же со­чи­не­ния пред­став­ля­ют Бо­га об­ла­да­ю­щим че­ло­ве­че­ски­ми немо­ща­ми, стра­стя­ми и по­хо­тя­ми, ис­пол­нен­ным лжи, воз­му­ще­ния, невоз­дер­жа­ния и бес­стыд­ства; они опи­сы­ва­ют бо­гов ве­ду­щи­ми меж­до­усоб­ные бра­ни, по­беж­ден­ны­ми и ра­не­ны­ми со сто­ро­ны да­же смерт­ных лю­дей; ис­пол­не­ны со­чи­не­ния эти и мно­же­ством вся­ко­го ино­го зла, лжи и бас­ней. Во­об­ще чте­ние хри­сти­ан­ских пи­са­ний при­во­дит ко спа­се­нию чрез по­зна­ние ис­ти­ны, ел­лин­ские же со­чи­не­ние ве­дут к несо­мнен­ной по­ги­бе­ли, нис­па­де­нию в нече­стие и в сквер­ные стра­сти и за­блуж­де­ние. Но хо­тя хри­сти­ан­ские пи­са­ния столь спа­си­тель­ны, я не тот­час ре­шил­ся по­сле­до­вать их уче­нию, но за­ду­мал ис­пы­тать си­лу Хри­сто­ву на де­ле, чтобы на­учить­ся ис­тине на соб­ствен­ном опы­те. И ко­гда я встре­тил од­но­го рас­слаб­лен­но­го, при­звал над ним имя Хри­сто­во, то боль­ной тот­час же вы­здо­ро­вел. А я, по­знав Еди­но­го все­силь­но­го Бо­га, от­рек­ся ел­лин­ско­го за­блуж­де­ния и, при­няв Свя­тое Кре­ще­ние, пре­дал се­бя Хри­сту. С то­го вре­ме­ни и до­ныне я ско­ро и лег­ко ис­це­ляю тяж­кие бо­лез­ни и неис­цель­ные стра­да­ния, од­ним толь­ко Бо­гом вра­чу­е­мые, – ис­це­ляю чрез при­зы­ва­ние од­но­го толь­ко Име­ни Хри­сто­ва. Сви­де­те­лем же все­го мною ска­зан­но­го яв­ля­ет­ся весь этот на­род, сто­я­щий кру­гом этой пло­ща­ди, и ни­кто не мо­жет ска­зать, что сло­ва мои лжи­вы и об­ман­чи­вы, так как всё ска­зан­ное мною мож­но ис­пы­тать на де­ле и вам са­мим.

По­ка свя­той го­во­рил это и мно­гое иное о Хри­сте Бо­ге, окру­жав­ший на­род при­леж­но слу­шал его от тре­тье­го ча­са до седь­мо­го и же­лал еще слу­шать ре­чи его, и тем бо­лее не же­лал ви­деть его стра­да­ния. На­ко­нец, весь на­род как бы еди­ны­ми уста­ми воз­звал к Ер­мо­ге­ну:

– Не тру­дись боль­ше, доб­рый су­дья! Ибо мы все – сви­де­те­ли чу­дес, си­лой Хри­сто­вой им со­тво­рен­ных; ни од­но­го лож­но­го сло­ва не ска­зал он, и нет об­ма­на в устах его. И ес­ли бы ты сам здесь был в то вре­мя, то и ты по­знал бы ис­ти­ну и убе­дил­ся, что не сле­ду­ет чтить ино­го бо­га, кро­ме То­го, Ко­то­ро­го про­по­ве­ду­ет Ми­на.

Ер­мо­ген, ви­дя сме­лость на­ро­да и по­няв, что все, слу­шая уче­ние Ми­ны, пре­кло­ня­ют­ся ко Хри­сту, по­бо­ял­ся под­верг­нуть его му­кам; бу­дучи же не в со­сто­я­нии что-ли­бо воз­ра­зить про­тив ис­ти­ны, усты­дил­ся и ве­лел от­ве­сти его в тем­ни­цу, а сам, встав­ши, со скор­бью ушел в свои по­кои, на­род же разо­шел­ся по до­мам, вос­хва­ляя свя­то­го Ми­ну.

Бу­дучи за­тво­рен в тем­ни­це, свя­той вос­пе­вал:

Ты спас нас от вра­гов на­ших, и по­сра­мил нена­ви­дя­щих нас, от­крыл уста мои в прит­че и про­из­нес га­да­ния из древ­но­сти (ср. Пс.43:8, 77:2).

Меж­ду тем Ер­мо­ген от пе­ча­ли и тре­во­ги не ел и не спал но­чью, так как бо­ял­ся и ца­ря, и на­ро­да: на­ро­да, чтобы он не про­из­вел из-за Ми­ны шу­ма и бес­по­ряд­ка, – и еще бо­лее ца­ря, – чтобы тот не про­гне­вал­ся на него, ес­ли он не под­вергнет Ми­ну му­чи­тель­ной смер­ти. И сно­ва утром, сев на су­ди­ли­ще и при­го­то­вив ору­дия для пыт­ки, он ве­лел при­ве­сти свя­то­го свя­зан­ным и ска­зал ему:

– Ска­жи мне, нече­сти­вец, на что на­де­ясь, ты дерз­нул воз­му­тить на­род не по­ви­но­вать­ся ца­рю, без сты­да ху­лить бо­гов и по­че­му уве­щал их слу­шать­ся тво­их лжи­вых ре­чей и при­ни­мать ка­кую-то твою стран­ную ве­ру?

На это свя­той воз­ра­зил:

– Не я воз­буж­даю на­род не по­ви­но­вать­ся нече­сти­во­му цар­ско­му при­ка­за­нию, а рев­ность Бо­жия, ибо на­род рев­ну­ет о Гос­по­де Сво­ем, Ко­то­ро­го по­знал в зна­ме­ни­ях и чу­де­сах. Ес­ли же я и от­зы­вал­ся ху­до о бо­гах ца­ря тво­е­го пред на­ро­дом, то ведь вся­ко­му че­ло­ве­ку, име­ю­ще­му пра­виль­ный взгляд и здра­вое суж­де­ние о де­ле, по­до­ба­ет не лю­бить и нена­ви­деть то, что он уви­дит и при­зна­ет лож­ным; ис­ти­ну же долж­но лю­бить и по­чи­тать. А ис­ти­на для лю­дей, от­но­си­тель­но ко­то­рой нет ни­ка­ко­го со­мне­ния, есть Сам Хри­стос!

Су­дья от­ве­чал на это:

– Бе­зу­мец, это те­бе так ка­жет­ся, что ис­ти­на есть Хри­стос, но я те­бе сей­час же по­ка­жу, что не сле­ду­ет по­кло­нять­ся Рас­пя­то­му и что лож­но всё, вче­ра то­бою ска­зан­ное: ес­ли я от­се­ку или со­жгу один из чле­нов тво­е­го те­ла, – ты, по­кло­ня­ю­щий­ся Хри­сту, мо­жешь ли этот от­се­чён­ный или со­жжен­ный член сно­ва сде­лать здо­ро­вым! И ес­ли ты сде­лать это­го не в си­лах, то ка­кое ты по­дашь ис­це­ле­ние дру­гим?

То­гда свя­той сно­ва ска­зал:

– Же­лаю, о су­дья, чтобы ты под­верг ме­ня за Хри­ста вся­ким му­че­ни­ям, и на­де­юсь, что то­гда и ты, пре­зрев эту вре­мен­ную сла­ву, ко­то­рую те­перь име­ешь, бу­дешь од­ним из тех, над ко­то­ры­ми цар­ству­ет Хри­стос мой.

Бу­дучи раз­гне­ван эти­ми сло­ва­ми, су­дья при­ка­зал от­ре­зать у Ми­ны ступ­ни ног, со­драть ко­жу с го­ле­ней его и в та­ком ви­де по­ста­вить его пред со­бою, чтобы, му­чи­мый бо­лью от ран, он не мог уже от­ве­чать ему на во­про­сы о бо­гах. Свя­той же, ко­гда сре­за­но бы­ло мя­со с ног его, став на са­мые ого­лен­ные ко­сти, за­пел: «Моя но­га сто­ит на пря­мом пу­ти; в со­бра­ни­ях бла­го­слов­лю Гос­по­да» (Пс.25:12).

И хо­тя из ног его обиль­но тек­ла кровь, од­на­ко му­че­ник с ра­дост­ным ли­цом и му­же­ствен­но пе­ре­но­сил стра­да­ние; язык же его ви­тий­ство­вал еще сво­бод­нее, про­слав­ляя Еди­но­го ис­тин­но­го Бо­га и об­ли­чая без­бо­жие. Су­дья, уви­дев это, при­ка­зал от­ре­зать Мине язык; и ко­гда слу­ги на­ме­ре­ва­лись ис­пол­нить при­ка­за­ние, свя­той ска­зал му­чи­те­лю:

– Ес­ли ты не толь­ко вы­ре­жешь мне язык, но и вы­ко­лешь гла­за, то и этим ме­ня не по­бе­дишь, ибо све­тиль­ник но­гам мо­им – за­кон Хри­стов (ср. Пс.118:105); я на­де­юсь да­же, что по­сле то­го, как ты от­ре­жешь язык мой, то и сам по­ве­да­ешь ве­ли­чие Хри­ста мо­е­го.

И дей­стви­тель­но, ко­гда у Ми­ны уре­зан был язык и кровь тек­ла из уст его, – и то­гда свя­той не из­ме­нил сво­е­му му­же­ству, но взо­ром по­ка­зы­вал, что го­тов стра­дать за Хри­ста все­ми чле­на­ми те­ла сво­е­го.

То­гда су­дья при­ка­зал вы­ко­лоть ему гла­за, и ко­гда это бы­ло ис­пол­не­но, свя­той на­кло­нил свою го­ло­ву, ста­ра­ясь хо­тя этим вы­ра­зить бла­го­дар­ность Бо­гу за то, что Он спо­доб­ля­ет его пе­ре­не­сти за Него та­кие му­че­ния. И сно­ва он ввер­жен был в тем­ни­цу, а су­дья ушел с пло­ща­ди, го­во­ря:

– Зав­тра я от­дам те­ло его на съе­де­ние пти­цам.

Свя­той ле­жал в тем­ни­це, из­не­мог­ши от ран и бу­дучи ед­ва жив от стра­да­ний. Но­чью же, в тре­тьем ча­су, вдруг оза­рил тем­ни­цу свет, как бы мол­ния, и явил­ся Сам Хри­стос Гос­подь. При­бли­зив­шись к то­му ме­сту, на ко­то­ром ле­жал му­че­ник, Он преж­де все­го ис­пол­нил серд­це свя­то­го ра­до­сти и му­же­ства, за­тем ис­це­лил ему язык, про­све­тил гла­за, вос­ста­но­вил но­ги и как бы воз­двиг и вос­кре­сил его из мерт­вых, со­де­лав все­го его здра­вым и невре­ди­мым. За­тем Он ска­зал му­че­ни­ку:

– Вни­май, Ми­на! Я – Иисус Хри­стос, за Ко­то­ро­го ты стра­да­ешь. При­шел Я по­се­тить те­бя, хо­тя и преж­де был неда­ле­ко от те­бя, взи­рая на твой по­двиг и ожи­дая, чтобы твою лю­бовь ко Мне по­зна­ли судьи и вла­сти; но так как они уже по­зна­ли ее, то от­ныне Я бу­ду яв­но за­щи­щать те­бя. Ер­мо­ге­на же, враж­ду­ю­ще­го на Ме­ня и не лю­бя­ще­го имя Мое, ты зав­тра уви­дишь сми­рив­шим­ся и умо­ля­ю­щим те­бя, а вско­ре он бу­дет и дру­гом тво­им по по­движ­ни­че­ству: ибо вме­сте с то­бою бу­дет он стра­дать, вме­сте по­лу­чит и ве­нец, так как несо­глас­но с Мо­ею бла­го­стью, чтобы мно­гие доб­рые де­ла его по­гиб­ли из-за его неве­де­ния.

Ска­зав сие, Спа­си­тель ду­нул на Ми­ну Свя­тым Сво­им Ду­хом и ис­пол­нил его неиз­ре­чен­ной ра­до­сти.

Меж­ду тем Ер­мо­ген, ле­жа на по­сте­ли, раз­мыш­лял о про­ис­хож­де­нии и ро­дине свя­то­го Ми­ны, о его пре­муд­ро­сти и му­же­стве и о его преж­ней сла­ве, ко­гда он имел у ца­ря боль­шую си­лу и для мно­гих ис­пра­ши­вал цар­ские ми­ло­сти. Раз­мыш­ляя обо всем этом, он на­зы­вал се­бя ока­ян­ным за то, что под­верг му­че­ни­ям та­ко­го че­ло­ве­ка; пред­по­ла­гая же, что тот уже умер от тяж­ких стра­да­ний, он пла­кал о нем и ре­шил с че­стью по­хо­ро­нить его те­ло.

Ко­гда на­стал день и со­брал­ся на­род со все­го го­ро­да Алек­сан­дрии, Ер­мо­ген сно­ва сел на ме­сто судьи и по­слал сто­я­щих пе­ред ним во­и­нов вы­не­сти из тем­ни­цы на пло­щадь те­ло му­че­ни­ка. От­пра­вив­шись, во­и­ны на­шли тем­ни­цу, ко­то­рая ра­нее бы­ла весь­ма мрач­на, на­пол­нен­ной небес­но­го све­та, а око­ло свя­то­го уви­де­ли двух пре­крас­ных и свет­лых му­жей, по­доб­ных во­и­нам и го­то­вых к за­щи­те и от­ра­же­нию вра­гов; Ми­ну же свя­то­го на­шли не толь­ко жи­вым, но и со­вер­шен­но здо­ро­вым, яс­но ви­дя­щим, хо­ро­шо го­во­ря­щим и по­ю­щим: «Ес­ли я пой­ду и до­ли­ною смерт­ной те­ни, не убо­юсь зла, по­то­му что Ты со мной» (Пс.22:4).

От изум­ле­ния они сто­я­ли мол­ча, как немые; удо­сто­ве­рив­шись вполне, что они ви­дят не при­ви­де­ние, но са­мую дей­стви­тель­ность, со­вер­ша­е­мую си­лою Бо­жи­ей, они вос­клик­ну­ли:

– Ве­лик Бог хри­сти­ан­ский!

И тот­час же они уве­ро­ва­ли во Хри­ста и не воз­вра­ти­лись к по­слав­ше­му их. А су­дья, дол­го про­ждав с на­ро­дом тех во­и­нов, сму­тил­ся и по­слал еще боль­ше во­и­нов, при­ка­зав им при­не­сти те­ло му­че­ни­ка, так как он ду­мал, что тот уже умер. Но и эти, уви­дев то же, что и пер­вые, уве­ро­ва­ли во Хри­ста и при­со­еди­ни­лись к ним. Свя­той же, узнав от во­и­нов, что весь го­род со­брал­ся на пло­щадь и что су­дья си­дит уже на су­ди­ли­ще, сам по­шел к су­дье и на­ро­ду, со­про­вож­да­е­мый во­и­на­ми, уве­ро­вав­ши­ми во Хри­ста. При­бли­жа­ясь к пло­ща­ди, он за­пел: – «Ес­ли опол­чит­ся про­тив ме­ня полк, не убо­ит­ся серд­це мое» (Пс.26:3). И тот­час все устре­ми­ли на него гла­за свои и изум­ля­лись, ви­дя его жи­вым и здо­ро­вым, хо­дя­щим, ви­дя­щим и го­во­ря­щим, хо­тя еще вче­ра он был по­лу­мёртв, ослеп­лен и без язы­ка. И все еди­но­глас­но вос­клик­ну­ли:

– Ве­ли­ка си­ла Хри­сто­ва, са­мую смерть по­беж­да­ю­щая! Бла­жен ты, го­род Алек­сан­дрия, чрез по­сред­ство од­но­го это­го че­ло­ве­ка по­няв­ший обо­льще­ние бе­сов­ское и по­знав­ший ис­ти­ну Хри­сто­ву: во­ис­ти­ну это – власть и си­ла Бо­жия! Ра­дуй­ся, про­по­вед­ник и по­движ­ник Еди­но­го Ис­тин­но­го Бо­га и Спа­си­те­ля! Ра­дуй­ся!

Су­дья еще бо­лее изу­мил­ся это­му но­во­му и див­но­му про­ис­ше­ствию, и, бо­ясь, чтобы на­род на вос­стал на него, хо­тел уй­ти с пло­ща­ди. Но на­род за­кри­чал ему:

– Не ухо­ди, до­сто­чти­мый су­дья, и не за­ви­дуй го­ро­ду за та­кое его сча­стье, что он се­го­дня узна­ет Еди­но­го Ис­тин­но­го Бо­га и пой­дет пу­тем прав­ды к све­ту ис­ти­ны.

То­гда су­дья, сде­лав на­ро­ду знак умолк­нуть, при­ка­зал свя­то­му по­дой­ти к нему и стать по­бли­же, ибо он всё еще счи­тал ви­ди­мое им за об­ман, не имея в се­бе по­зна­ния о Хри­сте. Он вни­ма­тель­но гля­дел на свя­то­го и ощу­пы­вал его ру­ка­ми, дей­стви­тель­но ли это Ми­на и дей­стви­тель­но ли ис­це­лил­ся он от ран. Удо­сто­ве­рив­шись, что всё это дей­стви­тель­но так, Ер­мо­ген уди­вил­ся и от изум­ле­ния мол­чал. За­тем, ед­ва при­дя в се­бя, он про­го­во­рил:

– Ска­жи мне, че­ло­ве­че, что это за уди­ви­тель­ные и неожи­дан­ные со­вер­ша­ют­ся про­ис­ше­ствия? Твой ли толь­ко Бог или и дру­гой ка­кой-ли­бо мо­жет это сде­лать?

От­ве­чая на это, свя­той сна­ча­ла по­дроб­но из­ло­жил уче­ние о Без­на­чаль­ном Бо­ге, за­тем – о со­зда­нии че­ло­ве­ка и его гре­хо­па­де­нии, по­том о во­пло­ще­нии Хри­ста, о ис­куп­ле­нии ро­да че­ло­ве­че­ско­го, о крест­ном и доб­ро­воль­ном стра­да­нии и, на­ко­нец, в за­клю­че­ние ре­чи при­со­еди­нил:

– Бог, бу­дучи благ и ми­ло­стив, со­шел для спа­се­ния лю­дей на зем­лю и ни­ко­му не же­ла­ет по­ги­бе­ли и ли­ше­ния веч­ных благ. Как мать пе­чет­ся о сыне сво­ем, пре­тер­пе­вая при­чи­ня­е­мые им скор­би и оби­ды, по­беж­да­е­мая есте­ствен­ною к нему лю­бо­вью, и не сер­дит­ся на него, ес­ли он сде­ла­ет что-ли­бо непо­до­ба­ю­щее, так как он де­ла­ет то по неве­де­нию и без вся­ко­го умыс­ла, и по­то­му тер­пе­ли­во до­жи­да­ет­ся его со­вер­шен­но­ле­тия и раз­ви­тия, же­лая ви­деть его му­жем со­вер­шен­ным и меж­ду людь­ми по­чи­та­е­мым и ува­жа­е­мым; так и Бог наш, со­здав­ший нас, за­бо­тит­ся о нас и, как лю­бя­щий отец, пе­ре­но­сит всё злое, по неве­де­нию на­ми со­вер­ша­е­мое, по­беж­да­е­мый Сво­ею бла­го­стью. Он ни­че­го так не же­ла­ет, как то­го, чтобы мы уна­сле­до­ва­ли сла­ву Его, воз­рос­ли в му­жа со­вер­шен­но­го, в ме­ру воз­рас­та ду­хов­но­го. Ви­дя же вас по­губ­ля­е­мых диа­во­лом, не при­хо­дя­щих к по­зна­нию ис­ти­ны, про­гнев­ля­ю­щих Его сво­и­ми идо­ло­слу­же­ни­я­ми и по­чи­та­ни­ем лож­ных бо­гов, Он со­жа­ле­ет о ва­шей по­ги­бе­ли. В то же вре­мя за­бо­тясь о вас, как о Сво­их де­тях, Бог те­перь об­ли­чил вас чрез ме­ня и по­бе­дил за­блуж­де­ние ва­ше и нера­зум­ную рев­ность ва­шу, как это при­зна­ют и все, на ме­ня взи­ра­ю­щие. Для то­го, чтобы каж­дый из вас при­знал во мне си­лу Хри­сто­ву, я, че­ло­век, уже до­стиг­ший ста­ро­сти, вче­ра изу­ве­чен­ный, ли­шив­ший­ся всех те­лес­ных сил и по­чти мерт­ве­цом ввер­жен­ный в тем­ни­цу, – вот я ныне стою пред ва­ми це­лым и невре­ди­мым, и как бы сно­ва се­го­дня рож­ден­ным и явив­шим­ся в мир сей еще бо­лее здо­ро­вым, И ес­ли кто хо­чет узнать, кто есть ис­тин­ный Бог, тот да ве­ру­ет, что Он есть Тот, Ко­то­рый воз­вра­тил мне и язык, и гла­за, и но­ги, и со­вер­шен­ное здо­ро­вье; пусть тот ве­ру­ет в То­го, Кто из­на­ча­ла со­тво­рил сей мир и все, что в нем, и да­ро­вал жизнь тва­ри. Пой­ми это и ты, су­дия, и не будь незна­ю­щим То­го, Кто за­бо­тит­ся о те­бе и ждет тво­е­го об­ра­ще­ния. Над­ле­жит и те­бе об­ра­тить­ся ко Хри­сту, как мне из­ве­ще­но об этом от Него Са­мо­го. Ра­дуй­ся же, что ты при­дешь ко Все­бла­го­му и Веч­но­му Ца­рю и вме­сте со мною при­об­щишь­ся му­че­ни­че­ско­му по­дви­гу!

Су­дья, как че­ло­век, имев­ший доб­рую и вос­при­им­чи­вую к бла­го­да­ти ду­шу, на­чал, от­ча­сти из слов свя­то­го, от­ча­сти же из со­вер­шив­ше­го­ся чу­да, по­зна­вать ис­тин­но­го Бо­га, по­сле то­го как Бо­же­ствен­ный свет кос­нул­ся его сер­деч­ных очей. Те­перь вспом­нил он и о том ви­де­нии, ко­то­рое ви­дел, плы­вя на ко­раб­ле, и по­чув­ство­вал, что Бог хо­чет при­об­щить его к Сво­им вер­ным ра­бам и дру­зьям. По­се­му он, по­доб­но по­лу­чив­ше­му ка­кое-ни­будь ве­ли­кое при­об­ре­те­ние, воз­ра­до­вал­ся и со­мне­вал­ся лишь от­но­си­тель­но то­го, как мо­жет он быть до­стой­ным ми­ло­сти Бо­га, по­сле то­го как столь дол­гое вре­мя пре­бы­вал в нече­стии.

Ко­гда он раз­мыш­лял об этом, Бо­же­ствен­ная бла­го­дать, при­зы­ва­ю­щая его к ис­тине, удо­сто­и­ла его див­но­го ви­де­ния: он вме­сте с дру­зья­ми сво­и­ми уви­дел двух му­жей, сто­я­щих око­ло свя­то­го Ми­ны, свет­лых как мол­ния, име­ю­щих кры­лья и дер­жа­щих ве­нец над гла­вою му­че­ни­ка. Уви­дев их, он весь­ма ис­пу­гал­ся и стал спра­ши­вать дру­зей сво­их, быв­ших с ним, ви­дят ли и они то, что ви­дит он; те ска­за­ли, что и они ви­дят то­ же са­мое. То­гда Ер­мо­ген, встав с се­да­ли­ща сво­е­го и по­ка­зав ру­кою на свя­то­го, гро­мо­глас­но воз­звал к на­ро­ду:

– Во­ис­ти­ну – это слу­га Бо­га ис­тин­но­го, и ве­лик тот Бог, по­чи­та­нию Ко­то­ро­го он учит нас; ибо Он чу­дес­но по­да­ет с небес по­мощь ра­бам Сво­им, за­щи­ща­ет их и да­ет им воз­мож­ность одоле­вать сво­их про­тив­ни­ков. Бе­зу­мен был я до на­сто­я­ще­го дня, сам пре­да­ва­ясь слу­же­нию бе­сам и ста­ра­ясь при­ве­сти к ним и вас, же­ла­ю­щих пра­во ве­ро­вать во Хри­ста.

Ска­зав это, он хо­тел при­пасть к но­гам му­че­ни­ка, но, ви­дя Ан­гель­ские ли­ки, бо­ял­ся при­бли­зить­ся. Ко­гда же Ан­ге­лы ста­ли неви­ди­мы, Ер­мо­ген по­до­шел к св. Мине, об­нял его чест­ные но­ги и стал це­ло­вать их, го­во­ря:

– Мо­лись за ме­ня, ис­тин­ный слу­га Бо­жий, мо­лись, про­шу те­бя во имя той са­мой ис­ти­ны, ко­то­рую ты про­по­ве­ду­ешь, мо­лись, чтобы и мне, недо­стой­но­му, спо­до­бить­ся стать слу­жи­те­лем тво­е­го Бо­га, – и ес­ли я спо­доб­люсь Его бла­го­да­ти, то нач­ну ка­ять­ся в преж­нем мо­ем за­блуж­де­нии и безу­мии.

Свя­той ска­зал ему на это:

– Успо­кой­ся, доб­рый су­дия, и не со­мне­вай­ся в ми­ло­сти Бо­жи­ей. Ибо я знаю, что Он бла­го­у­тро­бен и ми­ло­серд, и на­де­юсь, что Он не толь­ко не от­ринет те­бя, при­хо­дя­ще­го к Нему, но и впи­шет имя твое в Кни­гу жиз­ни; при­ни­мая твою усерд­ную ве­ру в Него, от­крыл Он мне о те­бе, что же­ла­ет, чтобы и ты про­сла­вил му­че­ни­че­ством Его Бо­же­ствен­ное имя.

Ска­зав это, свя­той вспом­нил, что на­род весь день пре­бы­ва­ет го­лод­ным; ибо все по­за­бы­ли о пи­ще, ви­дя про­ис­хо­дя­щее и удив­ля­ясь ему, так что ни­кто не хо­тел ухо­дить с пло­ща­ди при ви­де див­но­го чу­да то­го и вни­мая слад­ко­сло­вес­ным ре­чам ис­по­вед­ни­ка Хри­сто­ва. При­пом­нив это, свя­той и сам ушел с пло­ща­ди и на­ро­ду ве­лел рас­хо­дить­ся, обе­щая утром опять прид­ти на пло­щадь, еще по­дроб­нее го­во­рить о свя­той ве­ре и на­учить их то­му, что им нуж­но де­лать. Ер­мо­ген же не от­лу­чал­ся от свя­то­го Ми­ны, но всю ночь про­вел с ним, на­став­ля­е­мый к по­зна­нию ис­тин­но­го Бо­га и тай­нам ве­ры Хри­сто­вой.

Утром на пло­ща­ди со­бра­лось столь­ко на­ро­да из Алек­сан­дрии, что их не мог­ла вме­стить и вся пло­щадь. Ко­гда свя­той Ми­на с Ер­мо­ге­ном ста­ли под­хо­дить к пло­ща­ди, ве­ли­кое мно­же­ство ел­ли­нов, встре­чая их, еди­но­душ­но взы­ва­ло:

– Все мы ве­ру­ем в про­по­ве­ду­е­мо­го то­бою Бо­га, Ему Еди­но­му обе­ща­ем­ся слу­жить, а все­го на­ше­го преж­не­го за­блуж­де­ния от­ри­ца­ем­ся.

В от­вет на это свя­той бла­го­да­рил Бо­га, об­ра­ща­ю­ще­го к Се­бе оже­сто­чен­ных языч­ни­ков и на­став­ля­ю­ще­го за­блуд­ших на путь ис­ти­ны. Вос­хва­лял он их ско­рое об­ра­ще­ние к Бо­гу и уте­шал бо­го­муд­ры­ми на­став­ле­ни­я­ми, по­учая воз­ла­гать свои на­деж­ды на бла­гость Бо­жию, ко­то­рой они бу­дут спо­доб­ле­ны во Свя­том Кре­ще­нии. Вой­дя на пло­щадь и став на ней, свя­той, об­ра­ща­ясь ко все­му на­ро­ду, ска­зал:

– Бог да усо­вер­шит вас Сво­им зна­ме­ни­ем и да со­де­ла­ет вас рас­по­ло­жен­ны­ми ко вся­ко­му доб­ро­му де­лу!

По­сле это­го он ве­лел каж­до­му из них спра­ши­вать о Бо­ге и по­учать­ся, кто че­му хо­чет. Су­дья со всем на­ро­дом от­ве­тил на это:

– Свя­тей­ший че­ло­век Бо­жий! нет у нас ни­ка­ко­го со­мне­ния от­но­си­тель­но тво­е­го Бо­га. Все мы с оче­вид­но­стью по­зна­ли Его и по­то­му ве­ру­ем все­му, то­бою ска­зан­но­му и об од­ном толь­ко про­сим, чтобы со­еди­нить­ся с Бо­гом чрез Кре­ще­ние.

Неко­то­рые же из на­ро­да, ви­дя Ер­мо­ге­на об­ра­ща­ю­щим­ся ко Хри­сту, при­ба­ви­ли:

– Во­ис­ти­ну нет ли­це­при­я­тия у Бо­га, ибо и языч­ни­ку дал Он по­знать Се­бя и по­ми­ло­вал его за ве­ли­кую щед­рость к ни­щим.

В ско­ром вре­ме­ни при­шли в Алек­сан­дрию из окрест­ных мест и пу­стынь епи­ско­пы[7], – од­ни для то­го, чтобы по­се­тить сво­их сло­вес­ных овец, дру­гие – же­лая ви­деть по­дви­ги му­че­ни­ков, и со­бра­лось их око­ло 30 че­ло­век; то­гда, при­го­то­вив во­ду, свя­той Ми­на по­ве­лел Ер­мо­ге­ну пре­кло­нить гла­ву свою пред епи­ско­па­ми. А они, воз­ли­вая во­ду на его гла­ву, ска­за­ли:

– По­лу­ча­ет ба­ню воз­рож­де­ния Ер­мо­ген во имя От­ца, и Сы­на, и Свя­то­го Ду­ха[8].

Так быль кре­щен пред всем на­ро­дом су­дия, и все лю­ди про­слав­ля­ли Хри­ста Бо­га. Кре­сти­лось и мно­же­ство на­ро­да, и бы­ла во всем го­ро­де ве­ли­кая ра­дость, так как ве­ру­ю­щие лю­ди ве­се­ли­лись о Гос­по­де Бо­ге сво­ем.

Через несколь­ко дней Ер­мо­ген был по­став­лен епи­ско­пом го­ро­да Алек­сан­дрии, – всё свое име­ние он роз­дал при этом нуж­да­ю­щим­ся. Вме­сте со всем сво­им ду­хов­ным ста­дом он на­чал ре­ши­тель­ную борь­бу с диа­во­лом: в ко­рот­кое вре­мя ра­зо­рил бе­сов­ские ка­пи­ща, уни­что­жив идо­лов, а на ме­сте их ос­но­вал церк­ви и кре­стил бес­чис­лен­ное мно­же­ство ел­ли­нов, об­ра­щая их ко Хри­сту. При­зы­ва­ни­ем име­ни Хри­сто­ва и осе­не­ни­ем Его свя­то­го Кре­ста он ис­це­лял вся­кие бо­лез­ни и из­го­нял из лю­дей нечи­стых ду­хов; он учил всех лю­дей бла­го­че­стью и чи­сто­те, сми­ре­нию и люб­ви, кро­то­сти и дру­гим доб­ро­де­те­лям, по­да­вая при­мер ста­ду и сво­им соб­ствен­ным жи­ти­ем. Ко­гда все это про­ис­хо­ди­ло, некий же­сто­ко­серд­ный ел­лин, по име­ни Ру­стик, один из чле­нов цар­ско­го син­кли­та[9], от­пра­вив­шись к ца­рю, рас­ска­зал ему обо всем слу­чив­шем­ся в Алек­сан­дрии: о том, как епарх Ер­мо­ген, по­сле­дуя уче­нию Ми­ны, стал хри­сти­а­ни­ном, и о том, как весь на­род алек­сан­дрий­ский по­сле­до­вал за Ер­мо­ге­ном и Ми­ною, при­няв ту же са­мую ве­ру. Царь Мак­си­мин, услы­хав об этом, силь­но раз­гне­вал­ся не толь­ко на Ер­мо­ге­на и Ми­ну, но и на весь го­род Алек­сан­дрию; немед­лен­но со­брав­шись, он от­пра­вил­ся в Алек­сан­дрию, взяв с со­бою 10 ты­сяч во­ору­жен­ных во­и­нов. При­быв в го­род, он тот­час же схва­тил Ми­ну и Ер­мо­ге­на, и как толь­ко бы­ло при­го­тов­ле­но ме­сто для су­да, при­ка­зал со­брать­ся на пло­щадь всем жи­те­лям го­ро­да, а сам за­нял ме­сто судьи. Ко­гда свя­тые при­ве­де­ны бы­ли к нему на суд и при­том, по при­ка­за­нию его, об­на­жен­ны­ми, му­чи­тель, уви­дав их, гром­ко вос­клик­нул:

– О, бо­ги! что это зна­чит, что те, ко­то­рым ока­за­на бы­ла с на­шей сто­ро­ны осо­бен­ная честь, доб­ро­воль­но пре­зре­ли ее, а из­бра­ли се­бе жизнь пре­зрен­ную и недо­стой­ную и ста­ли по ви­ду сво­е­му как бы ка­кие-ни­будь ско­мо­ро­хи?

За­тем он на­чал го­во­рить Ер­мо­ге­ну:

– Ска­жи мне, несчаст­ный, для че­го я по­ру­чал те­бе власть над всей этой зем­лей и мо­рем, как не для то­го, чтобы и сам ты оста­вал­ся вер­ным на­шим бо­гам и нам, а Ми­ну, со­вра­тив­ше­го­ся в за­блуж­де­ние, воз­вра­тил бы к оте­че­ствен­ной ре­ли­гии; ты же не толь­ко не вер­нул его от за­блуж­де­ния, но и сам стал еди­но­мыш­лен­ни­ком его.

Ко­гда гор­дый царь так гне­вал­ся и пы­лал мще­ни­ем, Все­бла­гой Небес­ный Царь ми­ло­сти­во при­з­рел с вы­со­ты на ра­бов Сво­их, ибо вне­зап­но к ним яви­лись Ан­ге­лы, все­ляя в них му­же­ство, при­го­тов­ляя к стра­да­ни­ям и по­веле­вая не стра­шить­ся цар­ско­го гне­ва, так как ко­неч­ное тор­же­ство бу­дет на их сто­роне. То­гда Ер­мо­ген в от­вет ца­рю ска­зал:

– Царь! ес­ли ты хо­чешь с тер­пе­ни­ем вы­слу­шать ме­ня, по­че­му я доб­ро­воль­но от­верг то, что пред­став­ля­ет­ся те­бе вер­хом бла­го­по­лу­чия, и пред­по­чел сде­лать­ся как бы нера­зум­ным ни­щим, по­ру­ган­ным и ли­шен­ным че­сти, т. е. стать хри­сти­а­ни­ном и быть го­то­вым ид­ти за Хри­ста на огонь, меч, на зу­бы зве­ри­ные, и да­же же­лать смер­ти за Него бо­лее, чем жиз­ни, – я от­крою те­бе, но толь­ко слу­шай.

Царь ска­зал ему на это:

– Ес­ли ты бу­дешь го­во­рить мне ис­ти­ну, я ста­ну те­бя слу­шать, но осте­ре­гай­ся го­во­рить ложь вме­сто прав­ды.

И Ер­мо­ген на­чал по­вест­во­вать пред ним сле­ду­ю­щим об­ра­зом:

– Царь! я имел пла­мен­ное же­ла­ние пре­сле­до­вать хри­сти­ан и их уче­ние, чтить же бо­гов язы­че­ских и по­ви­но­вать­ся тво­ей во­ле – ты это зна­ешь, ибо ты сам по­слал ме­ня в этот го­род для то­го, чтобы со­блаз­на­ми или угро­за­ми воз­вра­тить к древ­ней ве­ре Ми­ну пре­муд­ро­го. Для это­го ты и по­слал ме­ня сю­да с столь ве­ли­кою во­ин­скою си­лою, так что да­же и сам ныне при­шел с мень­шею си­лою. Все жи­те­ли это­го го­ро­да пусть бу­дут сви­де­те­ля­ми мо­и­ми пред то­бою в том, ка­ким я был вна­ча­ле, ко­гда лас­ка­тель­ством, угро­за­ми и все­ми дру­ги­ми сред­ства­ми ста­рал­ся от­вра­тить Ми­ну от хри­сти­ан­ства; не знал я, нера­зум­ный, что встре­тил че­ло­ве­ка бес­страш­но­го и му­же­ствен­но­го, все­гда го­то­во­го к от­ве­ту и с серд­цем, жаж­ду­щим луч­ше тер­петь му­ки и все лю­тей­шие стра­да­ния, неже­ли от­речь­ся от Хри­ста. Ко­гда я уви­дел, что он не со­гла­ша­ет­ся по­кло­нить­ся бо­гам, не бо­ит­ся вла­сти, не стра­шит­ся мук, не слу­ша­ет­ся уве­ща­ний, то я под­верг его му­кам, по­то­му что по­ве­де­ние его ка­за­лось мне оскорб­ле­ни­ем для бо­гов, тем бо­лее что и на­род со­чув­ство­вал ему, раз­де­ляя все его муд­ро­ва­ние о ве­ре.

Сна­ча­ла я ве­лел от­ру­бить ему ступ­ни у ног до са­мых ко­стей, по­том от­ре­зать язык и вы­ко­лоть гла­за; а ко­гда он обес­си­лел от ран и ед­ва уже ды­шал, я ве­лел бро­сить его в тем­ни­цу. Го­во­ря по ис­тине, я тяж­ко бо­лел за него ду­шою, как за сво­е­го со­граж­да­ни­на, что по­гиб та­кой пре­муд­рый и крас­но­ре­чи­вый че­ло­век. Утром я ве­лел вы­не­сти те­ло его, по­ла­гая, что он уже умер. И вдруг ви­жу его жи­вым – ви­жу, что он да­же сам идет ко мне, смот­рит гла­за­ми и го­во­рит язы­ком. Уви­дав его, я по­ду­мал, что это при­ви­де­ние, и по­то­му за­крыл гла­за свои, чтобы не ви­деть и по­до­бие то­го, кто был вра­гом бо­гов. Но ко­гда по­том я встал со сво­е­го ме­ста и вме­сте с про­чи­ми на­чал вни­ма­тель­но рас­смат­ри­вать явив­ше­го­ся, то, не до­ве­ряя од­ним толь­ко сво­им гла­зам, а и ру­ка­ми ося­зая – я убе­дил­ся, что это дей­стви­тель­но был Ми­на. И я тот­час же был по­беж­ден ис­ти­ною, имея нелож­ным сво­им сви­де­те­лем – со­весть. Впро­чем, царь, вот сам он сто­ит пред то­бою! Вот и на­род, ви­дев­ший му­че­ние его: пусть он за­сви­де­тель­ству­ет пред то­бою, или же ты сам раз­уз­най, как хо­чешь: дей­стви­тель­но ли это чу­до. Итак, ска­жи мне, – за­кли­наю те­бя тво­и­ми бо­га­ми, – ес­ли бы кто-ни­будь уви­дел, по­доб­но мне, Хри­ста, так вне­зап­но ис­це­ля­ю­ще­го и ожив­ля­ю­ще­го че­ло­ве­ка и про­яв­ля­ю­ще­го в та­ком чу­де Свою си­лу, тот по­нял бы, что это – Бог Еди­ный Ис­тин­ный. Он есть Еди­ный Тво­рец пер­во­го че­ло­ве­ка и обе­щал ве­ру­ю­щим в Него веч­ное Цар­ство на небе­сах. Ес­ли бы кто-ни­будь уви­дел всё это и по­стиг, неуже­ли бы он от­верг­ся та­ко­го Бо­га и не за­хо­тел на­звать­ся дру­гом Его? И неуже­ли бы от­верг­ся он та­кой бла­го­дат­ной си­лы, чтобы быть в со­сто­я­нии, по­доб­но Са­мо­му Бо­гу, сле­пым да­вать зре­ние, хро­мых ис­це­лять, го­ры пе­ре­став­лять, мёрт­вых вос­кре­шать, – и вся­кий со­тво­рен­ный пред­мет пе­ре­дви­гать од­ним сво­им сло­вом или од­ним ма­но­ве­ни­ем ру­ки сво­ей – имея при этом на­деж­ду на веч­ное бла­жен­ство и Цар­ство Небес­ное? неуже­ли кто оста­вил бы та­ко­во­го Бо­га и пре­не­брёг та­ким бла­жен­ством, а пред­по­чел бы по­чи­тать ва­ших бо­гов и быть на­чаль­ни­ком и ца­рем. Ка­ко­го мне­ния ты был бы о та­ком че­ло­ве­ке? Не по­ка­зал­ся ли бы он те­бе безум­цем и невеж­дою, не име­ю­щим ни­ка­ко­го по­ня­тия о том, что та­кое доб­ро и ис­тин­ная поль­за? По­то­му-то, царь, и я от­верг всё за­блуж­де­ние, ва­ши бас­ни и ва­ших мерз­ких бо­гов и все вре­мен­ные су­ет­ные бла­га, и об­ра­тил­ся к Еди­но­му Ис­тин­но­му Бо­гу, по­же­лав луч­ше по­ка­зать­ся в гла­зах ва­ших безум­цем, как сам ты на­звал ме­ня, и тер­петь зло­по­лу­чие, чем счи­тать­ся пре­муд­рым и из­бран­ным меж­ду ва­ми. Итак, о нас ты все уже слы­шал те­перь. Ес­ли же ты хо­чешь по­стиг­нуть си­лу Хри­сто­ву, то немед­лен­но ис­пы­тай это на де­ле: при­ду­май для нас ка­кое-ни­будь ве­ли­чай­шее му­че­ние; ес­ли же ты не мо­жешь при­ду­мать его, то поз­воль мне са­мо­му ука­зать те­бе ви­ды все­воз­мож­ных му­че­ний и при­ве­сти их на па­мять пред то­бою: ведь я нема­лое вре­мя был су­дьей и му­чи­те­лем, и по­то­му яв­ля­юсь в этом де­ле чрез­вы­чай­но ис­кус­ным. От­дай нас на съе­де­ние зве­рям, низ­верг­ни нас с го­ры в про­пасть, брось в мо­ре, за­ко­пай жи­вы­ми в зем­лю, усе­ки ме­чем, со­жги ог­нем, каж­до­му от­дель­но­му чле­ну на­ше­го те­ла при­ду­май со­от­вет­ству­ю­щее му­че­ние, по­то­му что и я, ко­гда был ослеп­лен нече­сти­ем, де­лал все это со свя­тым Ми­ной, мо­им све­тиль­ни­ком, в по­зна­ние ис­ти­ны ме­ня при­вед­шим.

В то вре­мя, как свя­той Ер­мо­ген столь без­бо­яз­нен­но го­во­рил пред ца­рем, на­род ди­вил­ся его дерз­но­вен­ной и му­же­ствен­ной ре­чи и под­твер­дил, что чу­до, быв­шее со свя­тым Ми­ною, дей­стви­тель­но со­вер­ши­лось на гла­зах у всех. Царь же ни од­но­го сло­ва не мог ска­зать в от­вет Ер­мо­ге­ну. Зная же, что ес­ли бы он и всту­пил с Ер­мо­ге­ном в ка­кое-ни­будь про­дол­жи­тель­ное сло­во­пре­ние, то был бы толь­ко при­сты­жен, а бо­ги уни­же­ны, – при­ка­зал сей­час же от­сечь ему ру­ки до плеч, а но­ги до ко­лен, и бро­сить их в огонь на гла­зах у му­че­ни­ка, чтобы сам он ви­дел, как бу­дут го­реть чле­ны его те­ла. Но му­че­ник, под­няв немно­го го­ло­ву, при ви­де рук и ног сво­их в огне ска­зал:

– Как счаст­лив я, что Бог при­ни­ма­ет в жерт­ву и при­но­ше­ние Ему те са­мые ру­ки мои, ко­то­рые я неко­гда воз­дви­гал с моль­бою к бо­гам лож­ным, и те са­мые но­ги, ко­то­ры­ми я хо­дил по пу­ти за­блуж­де­ния!

За­тем чре­во его был прон­зе­но ко­пьем, и от­ту­да вы­па­ли все внут­рен­но­сти его, а остат­ки его еле ды­ша­ще­го те­ла па­ла­чи бро­си­ли по при­ка­за­нию ца­ря в ре­ку. Что ка­са­ет­ся до свя­то­го Ми­ны, то царь бо­ял­ся ис­пы­ты­вать его на сло­вах, дабы не быть при­сты­жен­ным его дерз­но­вен­ным по­вест­во­ва­ни­ем о тех чу­де­сах, о ко­то­рых он уже до­сто­вер­но слы­шал, и чтобы не от­торг­нуть чрез это от ве­ры в бо­гов сво­их и оста­ток еди­но­вер­ных се­бе лю­дей. По­се­му он пря­мо, без вся­ких рас­спро­сов, при­ка­зал от­ве­сти Ми­ну в мрач­ную тем­ни­цу и по­ве­сить там, свя­зав­ши ру­ки, а к но­гам при­вя­зать весь­ма боль­шой ка­мень; это сде­лал царь с тою це­лью, чтобы умерт­вить Ми­ну на­силь­ствен­ною смер­тью по­сле про­дол­жи­тель­но­го ви­се­ния и по­сле то­го, как все со­ста­вы его те­ла бу­дут рас­тя­ну­ты от силь­ней­шей тя­же­сти. Свя­той же Ми­на, тер­пя все это, имел на устах сво­их сло­ва псал­ма: «при­з­ри на стра­да­ние мое и на из­не­мо­же­ние мое» (Пс.24:18), и сло­ва апо­сто­ла: «ны­неш­ние вре­мен­ные стра­да­ния ни­че­го не сто­ят в срав­не­нии с тою сла­вою, ко­то­рая от­кро­ет­ся в нас» (Рим.8:18).

По­том, ко­гда все со­ста­вы те­ла свя­то­го му­че­ни­ка бы­ли ис­торг­ну­ты со сво­их мест и всё те­ло его ста­ло вы­тя­ну­тым, как стру­на, и му­че­ния от это­го чрез­вы­чай­но уси­ли­лись, он умолк. Но Бог, про­яв­ля­ю­щий див­ную си­лу Свою во свя­тых Сво­их, не толь­ко не оста­вил стра­сто­терп­цев во вре­мя их му­че­ний, но и со­тво­рил с ни­ми по­ра­зи­тель­ное чу­до: по Его Бо­же­ствен­но­му ма­но­ве­нию, как толь­ко свя­той Ер­мо­ген, ед­ва жи­вой, был бро­шен в ре­ку, тот­час же яви­лись свя­тые Ан­ге­лы: они вы­ну­ли его из во­ды и вы­нес­ли на бе­рег; от­се­чен­ные ру­ки и но­ги его ис­це­ли­ли и сде­ла­ли его со­вер­шен­но здо­ро­вым и невре­ди­мым, как буд­то он толь­ко ро­дил­ся сей­час но­вым че­ло­ве­ком. С на­ступ­ле­ни­ем же но­чи они по­ве­ли его к свя­то­му Мине, ко­то­рый ви­сел в тем­ни­це и был ед­ва жив; осво­бо­ди­ли там и свя­то­го Ми­ну от оков и, ис­це­лив его, ста­ли уте­шать их обо­их ожи­да­ю­щим их на небе­сах воз­да­я­ни­ем, что там для них уже при­го­тов­ле­ны вен­цы и Сам По­дви­го­по­лож­ник ждёт, по­ка они му­же­ствен­но окон­чат свой по­двиг. Так укреп­ляя их на стра­да­ния, Ан­ге­лы про­бы­ли с му­че­ни­ка­ми до са­мо­го утра.

Как толь­ко на­стал день, царь весь­ма ра­но при­ка­зал со­брать­ся все­му на­ро­ду на пло­щадь. При­дя за­тем и сам, он сел на сво­ем пре­сто­ле и, зная, что уже весь го­род ве­ру­ет во Хри­ста, раз­два­и­вал­ся в мыс­лях сво­их, ду­мая сам про се­бя: «нехо­ро­шо и оста­вить го­ро­жан без на­ка­за­ния, но бес­по­лез­но и всех на­ка­зы­вать смер­тью». По­се­му, при­тво­рив­шись как бы ни­че­го не зна­ю­щим об их ве­ре во Хри­ста, он на­чал к на­ро­ду та­кую речь:

– Я знаю, что все вы и жерт­вы при­но­си­те, и по­кло­ня­е­тесь на­шим ве­ли­ким бо­гам, а ца­рям сво­им ока­зы­ва­е­те во всем над­ле­жа­щее по­ви­но­ве­ние со стра­хом; но так как с са­мо­го на­ча­ла вы не вос­ста­ли про­тив этих мерз­ких лю­дей, ко­то­рые дерз­ну­ли рас­про­стра­нять уче­ние Рас­пя­то­го, и не по­би­ли их кам­ня­ми до на­ше­го к вам при­ше­ствия, то через это вы на­влек­ли на се­бя ве­ли­кий гнев бо­гов. Хо­тя я сам ни­ко­му из вас не же­лаю впасть ни в ка­кую по­пус­ка­е­мую бо­га­ми бе­ду, тем не ме­нее не мо­гу оста­вить вас и без вся­ко­го на­ка­за­ния; а по­се­му, отом­щая вам за про­гне­ва­ние бо­гов, по­веле­ваю от­нять от го­ро­да ва­ше­го дав­ниш­нюю честь его, так чтобы ни­кто из вас не мог от­ныне ни по­лу­чить выс­ше­го са­на, ни удо­сто­ить­ся вы­со­кой вла­сти. Знай­те же и то, что Рас­пя­тый не толь­ко ни­ко­го не из­бав­ля­ет от бед­ствий, а, на­обо­рот, до­во­дит ве­ру­ю­щих в Него еще до все­воз­мож­ных несча­стий и по­зор­ной смер­ти. А что всё ска­зан­ное мною ис­тин­но, – пусть сви­де­те­ля­ми в этом бу­дут два вче­раш­них волх­ва, Ер­мо­ген и Ми­на, ко­то­рые до му­че­ния сво­е­го обе­ща­ли мёрт­вых вос­кре­шать, а быв же по вине сво­ей на­ка­за­ны мною тя­же­лы­ми му­че­ни­я­ми, и се­бе са­мим не бы­ли в со­сто­я­нии по­мочь. Итак, где же си­ла се­го обо­льсти­те­ля, Хри­ста?

В то вре­мя, как царь го­во­рил эти по­зор­ные ре­чи и ху­лил имя Хри­сто­во, весь на­род него­до­вал и роп­тал меж­ду со­бою, за­мыш­ляя что-то но­вое про­тив са­мо­го ца­ря. Но ед­ва лишь гла­ша­таи да­ли знак на­ро­ду за­мол­чать и толь­ко что царь сно­ва за­хо­тел об­ра­тить­ся к на­ро­ду с ре­чью, как вне­зап­но пред­ста­ли пред ца­ря свя­тые Ми­на и Ер­мо­ген. Все с удив­ле­ни­ем об­ра­ти­ли свой взор на них и вос­клик­ну­ли как бы од­ним язы­ком и од­ни­ми уста­ми:

– Во­ис­ти­ну один есть толь­ко Бог – Бог хри­сти­ан­ский!

Уви­дев их, царь был по­ра­жен ве­ли­ким изум­ле­ни­ем и ужа­сом.

В это вре­мя один из сто­яв­ших сре­ди на­ро­да, по име­ни Ев­граф, че­ло­век све­ду­щий в гре­че­ских на­у­ках и сам быв­ший од­ним из пи­са­те­лей в то вре­мя, ко­гда свя­той Ми­на по зва­нию судьи пра­вил го­ро­дом, сей Ев­граф, ви­дя свя­тых му­че­ни­ков жи­вы­ми и здо­ро­вы­ми, ис­пол­нил­ся бо­же­ствен­ной рев­но­сти и, осе­нив се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем, с дерз­но­ве­ни­ем вы­шел на сре­ди­ну пло­ща­ди и стал пред ца­рем, го­во­ря ему:

– Царь! и я – хри­сти­а­нин, не при­зна­ю­щий тво­их при­ка­за­ний; вот я – пред то­бою и не ща­жу сво­е­го те­ла для Хри­ста; не ду­май по­бе­дить ме­ня угро­за­ми или лас­кою; и не толь­ко ме­ня од­но­го, но и ни­ко­го из нас, хри­сти­ан, ты не в си­лах по­бе­дить: ибо для нас пре­бы­ва­ние с ва­ми рав­но­силь­но смер­ти, а уме­реть за Хри­ста зна­чит поис­тине при­об­ре­сти жизнь. Ты при­шел в наш го­род, как лев, же­лая по­гло­тить ста­до Хри­сто­во и ис­тре­бить свя­тую ве­ру идо­ло­по­клон­ством, но мы пре­зи­ра­ем твою ярость, го­то­вы ид­ти на смерть за бла­го­че­стие и сме­ем­ся над то­бой, как над льсти­вой ли­си­цей.

Услы­хав это, царь рас­па­лил­ся гне­вом и, быст­ро со­ско­чив с пре­сто­ла, бро­сил­ся на хри­сти­ан; вы­хва­тив у од­но­го из пред­сто­яв­ших пред ним меч, он сво­и­ми ру­ка­ми рас­сек свя­то­го Ев­гра­фа и от ве­ли­ко­го гне­ва на­чал ру­бить его на ча­сти. Свя­той же, бу­дучи рас­се­ка­ем, про­дол­жал, по­ка мог, уко­рять му­чи­те­ля за без­бо­жие и вме­сте с тем бла­го­да­рить Бо­га за то, что идет к Нему ра­нее дру­гих, и что уми­ра­ет не от од­но­го усе­че­ния, но вслед­ствие мно­го­чис­лен­ных ран, все­ля­ю­щих в него на­деж­ду на мно­гие вен­цы от Бо­га. Так пре­дал он свою ду­шу в ру­ки Бо­жии, бу­дучи рас­се­чен по­сре­ди пло­ща­ди.

Царь же, сно­ва сев­ши на сво­ем пре­сто­ле, об­ра­тил­ся к свя­тым му­че­ни­кам Мине и Ер­мо­ге­ну и ска­зал:

– Кля­нусь си­лою бо­гов мо­их, что ни­ко­гда еще я не ви­дал та­ких ча­ро­де­ев, как эти! Неуди­ви­тель­но, что про­стой на­род слу­ша­ет их, ибо они, пре­льщая невежд сво­им хит­рым ча­ро­дей­ством, от­тор­га­ют их от сво­их бо­гов и вну­ша­ют им ре­ши­мость уми­рать за Рас­пя­то­го. А по­се­му я сей­час же изоб­ли­чу вас ока­ян­ных, – при­ви­де­ние ли вы, толь­ко гла­за за­тме­ва­ю­щие, или же на са­мом де­ле об­нов­лен­ные те­ла.

На это свя­тые от­ве­ча­ли:

– Так как ум твой несмыс­лен, ду­ша ослеп­ле­на и серд­це оже­сто­че­но, то от это­го и дей­стви­тель­ный пред­мет ка­жет­ся те­бе при­ви­де­ни­ем; ибо не яв­ля­ешь­ся ли ты на са­мом де­ле сле­пот­ству­ю­щим, ес­ли не ве­ришь де­лу, си­я­ю­ще­му свет­лее са­мо­го солн­ца? Ес­ли ты со­мне­ва­ешь­ся, то ис­пы­тай со всем тща­ни­ем, дей­стви­тель­но ли это мы; а ес­ли ты в гне­ве угро­жа­ешь, то сно­ва ис­пы­тай нас по­сред­ством му­че­ний и ран, и по­знай, что мы суть плоть, а не при­ви­де­ние. Ес­ли ты хо­чешь при­влечь нас к се­бе чрез обе­ща­ние вре­мен­ных благ, то знай, что ес­ли бы ты от­дал нам и са­мое цар­ство свое, ко­то­рое по­чи­та­ет­ся у вас дра­го­цен­нее все­го, то и им ты нас не со­блаз­нишь. Итак, про­из­не­си над на­ми твой окон­ча­тель­ный при­го­вор и знай, что ты ни­чем нас не по­бе­дишь.

Царь, ви­дя, что это – не при­ви­де­ние, но жи­вые лю­ди, ибо мно­гие ося­за­ли их ру­ка­ми и удо­сто­ве­ря­лись, что те­ла их сво­бод­ны от ран, – при­ка­зал от­сечь им го­ло­вы, а сам, встав­ши, уда­лил­ся в свои па­ла­ты, бу­дучи при­сты­жен, что ни­чем не мог одо­леть во­и­нов Хри­сто­вых. Ко­гда же свя­тых по­ве­ли на ме­сто каз­ни, то за ни­ми по­шел и весь на­род; они же, воз­вед­ши очи свои к небу, дол­го сто­я­ли так, мо­ля Бо­га, чтобы Он да­ро­вал церк­вам и все­му хри­сти­ан­ству мир и ти­ши­ну, и чтобы ни­кто, про­ся­щий у них по­мо­щи, не воз­вра­щал­ся бес­по­мощ­ным; за­тем, об­няв друг дру­га и про­стив­шись друг с дру­гом, они пре­кло­ни­ли свои чест­ные го­ло­вы под меч и бы­ли усе­че­ны во­и­ном. А так как ве­ли­кий Ми­на, еще бу­дучи жи­вым, про­сил ца­ря о том, чтобы его те­ло бы­ло по­гре­бе­но в Ви­зан­тии (что он еще раз за­по­ве­дал ис­пол­нить тем вер­ным, ко­то­рые сто­я­ли око­ло него пред его кон­чи­ною), то царь Мак­си­мин при­ка­зал сде­лать же­лез­ный ков­чег и, по­ло­жив­ши в него те­ла свя­тых му­че­ни­ков, бро­сить их в мо­ре, чтобы хри­сти­ане не име­ли воз­мож­но­сти по­чи­тать их. Сам же, ви­дя на­род­ную мол­ву и боль­шой ро­пот на­ро­да на него, спеш­но вы­был из го­ро­да и на­пра­вил­ся к Ви­зан­тии, опа­са­ясь, как бы не под­нял­ся про­тив него бунт.

Меж­ду тем же­лез­ный ков­чег с мо­ща­ми свя­тых му­че­ни­ков не по­то­нул в мо­ре, но, управ­ля­е­мый в во­дах Си­лою Бо­жи­ею, пред­ва­рил са­мо­го ца­ря и быст­ро до­плыл до Ви­зан­тии, несясь как бы с быст­ро­тою ле­тя­щей пти­цы. Епи­ско­пу же Ви­зан­тий­ско­му бы­ло но­чью неко­то­рое бо­же­ствен­ное ви­де­ние, по­веле­вав­шее ему немед­лен­но ид­ти к мор­ско­му бе­ре­гу и с че­стью взять ков­чег с мо­ща­ми свя­тых. Епи­скоп в ту же ночь, со­звав свой клир и неко­то­рых име­ни­тых лю­дей из чис­ла ве­ру­ю­щих го­ро­жан, вы­шел с ни­ми к мо­рю; и уви­де­ли все они свет, схо­дя­щий с неба на мо­ре в ви­де стол­па и спус­ка­ю­щий­ся в ка­кую-то лод­ку; в лод­ке той си­де­ли два све­то­нос­ных му­жа и плы­ли к бе­ре­гу, на ко­то­ром сто­ял епи­скоп с кли­ром.

Ко­гда плыв­шие при­бли­зи­лись к бе­ре­гу, сто­яв­шие на бе­ре­гу уви­де­ли, что это плы­вет не лод­ка, а ков­чег, управ­ля­е­мый на во­де дву­мя све­то­нос­ны­ми Ан­ге­ла­ми, ко­то­рые тот­час же ста­ли неви­ди­мы­ми, как толь­ко по­ста­ви­ли ков­чег на бе­ре­гу. Епи­скоп с на­ро­дом, при­няв ков­чег с ра­до­стью и узнав, что он же­лез­ный, весь­ма уди­ви­лись то­му, что столь ве­ли­кая тя­жесть же­ле­за не по­то­ну­ла в пу­чине мор­ской, но, как лег­кое де­ре­во, пла­ва­ло по во­дам. Об­ло­бы­зав чест­ные мо­щи свя­тых му­че­ни­ков, они по­ме­сти­ли их до вре­ме­ни в тай­ном ме­сте.

Ца­ря же Мак­си­ми­на, быв­ше­го еще в пу­ти, по­стиг­ло Бо­жье на­ка­за­ние: уже дав­но, бу­дучи ду­шев­но сле­пым, он ли­шил­ся и те­лес­ных очей, при этом он сам рас­ска­зал сво­им до­маш­ним и дру­зьям, что был на­ка­зан чьи­ми-то неви­ди­мы­ми ру­ка­ми; чрез несколь­ко дней по­сле это­го он, нече­сти­вый, умер. Епи­скоп по смер­ти ца­ря с ве­ли­ким по­чё­том по­хо­ро­нил мо­щи свя­тых му­че­ни­ков у го­род­ской сте­ны, да бу­дут они как бы стра­жа­ми го­ро­ду, хра­ни­те­ля­ми для пла­ва­ю­щих по мо­рям и вра­ча­ми для одер­жи­мых бо­лез­ня­ми во сла­ву ве­ли­ко­го Бо­га и Спа­са на­ше­го Иису­са Хри­ста, ныне и прис­но, и во ве­ки ве­ков. Аминь[10].

 

При­ме­ча­ния

[1] С 305–312 годы.

[2] Мак­си­мин Да­ка – им­пе­ра­тор Во­сточ­ной по­ло­ви­ны им­пе­рии с 305 по 313 годы.

[3] Кон­стан­тин Ве­ли­кий был им­пе­ра­то­ром и ца­рем Гал­лии с 306 по 312 г., ко­гда ему по­сле по­ра­же­ния Мак­сен­ция по­ко­ри­лась Ита­лия и дру­гие стра­ны.

[4] Т. е. Иису­са Хри­ста, Ко­то­ро­му языч­ни­ки при­сво­и­ли это на­име­но­ва­ние, оши­боч­но по­ла­гая, что Он ро­дил­ся в На­за­ре­те Га­ли­лей­ском, в ко­то­ром Он про­вел все Свое дет­ство.

[5] Ел­ли­на­ми до Хри­ста на­зы­ва­лись гре­ки, а в Св. Пи­са­нии этим име­нем на­зы­ва­ют­ся языч­ни­ки во­об­ще, как гре­ки, так и дру­гие на­ро­ды, по­то­му что мно­гие из них го­во­ри­ли по-гре­че­ски

[6] Т. е. в ве­ру Хри­сто­ву.

[7] В это вре­мя вслед­ствие го­не­ний епи­ско­пы Церк­ви, смот­ря по нуж­дам ее, не все­гда оста­ва­лись сре­ди сво­их па­со­мых, а ино­гда для их же бла­га, дабы не ли­шить их сво­е­го ду­хов­но­го ру­ко­вод­ства, укры­ва­лись по пу­сты­ням, лишь из­ред­ка яв­ля­ясь для на­зи­да­ния паст­вы и укреп­ле­ния ее. Но ко­гда над­ле­жа­ло укре­пить па­да­ю­щий дух па­со­мых соб­ствен­ным при­ме­ром, то­гда свя­ти­те­ли пре­да­ва­ли се­бя му­че­ни­ям ис­тя­за­те­лей.

[8] Этот вид Св. Кре­ще­ния (чрез об­ли­ва­ние, а не по­гру­же­ние) не был обыч­ным в древ­ней Церк­ви, он упо­треб­лял­ся (и до­се­ле упо­треб­ля­ет­ся) лишь в тех ис­клю­чи­тель­ных слу­ча­ях, ко­гда нель­зя до­стать по­треб­ное ко­ли­че­ство во­ды, осо­бен­но для боль­шо­го чис­ла лю­дей, как в на­сто­я­щем слу­чае, и при дру­гих по­доб­ных край­них за­труд­не­ни­ях. – Вы­ра­же­ние «по­лу­ча­ет ба­ню воз­рож­де­ния» со­вер­шен­но рав­но­зна­ча­ще с обыч­ным вы­ра­же­ни­ем «кре­ща­ет­ся». Оно за­им­ство­ва­но из по­сла­ния апо­сто­ла Пав­ла к Ти­ту (Тит.3:5) и озна­ча­ет ту мысль, что во­да Кре­ще­ния, омы­вая те­ло, вме­сте с тем воз­рож­да­ет че­ло­ве­ка и ду­хов­но, уни­что­жая его гре­хи, по­доб­но то­му как ба­ня те­лес­ная омы­ва­ет нечи­сто­ту те­лес­ную.

[9] Син­клит – пра­ви­тель­ство во­ин­ское и граж­дан­ское из са­мых важ­ных и вли­я­тель­ных со­вет­ни­ков и са­нов­ни­ков.

[10] Свя­тые му­че­ни­ки при­я­ли му­че­ни­че­скую кон­чи­ну око­ло 313 г. – Об­ре­те­ние мо­щей св. му­че­ни­ка Ми­ны (по­след. в XI в.) празд­ну­ет­ся 17-го фев­ра­ля. Свя­той Ми­на, за свое крас­но­ре­чие, из­ве­стен еще под име­нем Кал­ли­ке­ла­да (Крас­но­гла­го­ли­во­го). – В IX ве­ке Иосиф Пес­но­пи­сец на­пи­сал ка­нон в честь сих му­че­ни­ков, где го­во­рит­ся и об ис­це­ле­ни­ях от мо­щей их.