сщмчч. Иа́кова (Маскаева), архиепископа Барнаульского, и с ним Петра Гаврилова и Иоа́нна Можирина, пресвитеров, прмч. Фео́дора (Никитина), монаха (1937)

Священномученики Иаков (Маскаев), архиепископ Барнаульский, Петр Гаврилов и Иоанн Можирин, преподобномученик Феодор (Никитин)

Свя­щен­но­му­че­ник Иа­ков (в ми­ру Иа­ков Ива­но­вич Мас­ка­ев) ро­дил­ся 13 ок­тяб­ря 1879 го­да в го­ро­де Ураль­ске в се­мье кре­стьян се­ла Еделе­ва Сыз­ран­ско­го уез­да Сим­бир­ской гу­бер­нии и был на­зван в па­мять апо­сто­ла Иа­ко­ва Ал­фе­е­ва. В 1901 го­ду Иа­ков Ива­но­вич окон­чил Орен­бург­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию. Учась на по­след­нем кур­се, он же­нил­ся на де­ви­це Ва­лен­тине, ко­то­рая бы­ла круг­лой си­ро­той и вос­пи­ты­ва­лась в се­мье свя­щен­ни­ка. В 1901 го­ду у них ро­дил­ся сын Бо­рис. Вско­ре он смер­тель­но за­бо­лел, и отец Иа­ков, ко­то­рый был уже то­гда свя­щен­ни­ком, го­ря­чо мо­лил­ся о его вы­здо­ров­ле­нии. Он об­ра­щал­ся в сво­их мо­лит­вах за по­мо­щью ко всем свя­тым, но осо­бен­но го­ря­чо и с боль­шой ве­рой к пре­по­доб­но­му Се­ра­фи­му Са­ров­ско­му и дал обет, что, ес­ли мла­де­нец вы­здо­ро­ве­ет, он со­вер­шит па­лом­ни­че­ство в Са­ров­ский мо­на­стырь к мо­щам толь­ко что про­слав­лен­но­го пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма. По чу­дес­ном вы­здо­ров­ле­нии сы­на он ис­пол­нил свой обет и со­вер­шил па­лом­ни­че­ство в Са­ров­ский мо­на­стырь. Впо­след­ствии у них с су­пру­гой ро­ди­лось де­вять де­тей, и она умер­ла при ро­дах по­след­не­го ре­бен­ка в 1918 го­ду.
В 1901 го­ду Иа­ков Ива­но­вич был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка ко хра­му в се­ле Зо­бо­во, рас­по­ло­жен­ном в 180-ти ки­ло­мет­рах от Орен­бур­га. Отец Иа­ков за­ре­ко­мен­до­вал се­бя как энер­гич­ный тру­же­ник на ни­ве Хри­сто­вой. Он неустан­но про­по­ве­до­вал, его уси­ли­я­ми в те­че­ние несколь­ких лет бы­ла по­стро­е­на в се­ле но­вая цер­ковь. Несмот­ря на стес­нен­ные об­сто­я­тель­ства в сред­ствах и боль­шую се­мью, отец Иа­ков был од­ним из са­мых щед­рых жерт­во­ва­те­лей в епар­хии. Го­ря­чо от­зы­ва­ясь на при­зыв Церк­ви и Оте­че­ства о по­мо­щи, он ак­тив­но со­би­рал и пе­ре­сы­лал по­жерт­во­ва­ния на нуж­ды ар­мии и фло­та во вре­мя рус­ско-япон­ской вой­ны 1904–1905 го­дов. 8 ап­ре­ля 1905 го­да епи­скоп Орен­бург­ский и Ураль­ский Иоаким (Ле­виц­кий) на­гра­дил его на­бед­рен­ни­ком. В 1909 го­ду от­цом Иа­ко­вом бы­ло вы­стро­е­но зда­ние цер­ков­но­при­ход­ской шко­лы в де­ревне Во­ро­ни­ной. С 1913 го­да он зна­чит­ся чле­ном епар­хи­аль­но­го ко­ми­те­та пра­во­слав­но­го мис­си­о­нер­ско­го об­ще­ства. В 1915 го­ду отец Иа­ков был на­граж­ден ка­ми­лав­кой.
Во вре­мя на­чав­шей­ся в 1914 го­ду Пер­вой ми­ро­вой вой­ны отец Иа­ков вме­сте со сво­и­ми при­хо­жа­на­ми щед­ро жерт­во­ва­ли на нуж­ды рус­ских во­инов, и по­жерт­во­ва­ний все­гда бы­ло боль­ше, чем в ка­ком бы то ни бы­ло дру­гом при­хо­де в епар­хии, хо­тя они жерт­во­ва­ли не от ма­те­ри­аль­но­го из­быт­ка, а от ши­ро­ты ми­лу­ю­щих сер­дец, жерт­во­ва­ли всё, что име­ли.
Де­ло про­све­ще­ния, все­гда су­ще­ствен­ное для про­цве­та­ния лю­бо­го на­ро­­да, в на­ча­ле ХХ ве­ка в Рос­сии ис­пы­ты­ва­ло зна­чи­тель­ные труд­но­сти, и в осо­бен­но­сти там, где в епар­хи­ях толь­ко недав­но ос­но­ва­лись учеб­ные за­ве­де­ния. В тя­же­лом ма­те­ри­аль­ном по­ло­же­нии ока­за­лась и Орен­бург­ская Ду­хов­ная се­ми­на­рия; это об­сто­я­тель­ство по­двиг­ло со­здать Об­ще­ство вспо­мо­щест­во­ва­ния ее нуж­да­ю­щим­ся уче­ни­кам, од­ним из де­я­тель­ней­ших участ­ни­ков и щед­рым жерт­во­ва­те­лем ко­то­ро­го стал свя­щен­ник Иа­ков Мас­ка­ев. «Без по­мо­щи Об­ще­ства, – пи­са­лось в от­че­те ре­ви­зи­он­ной ко­мис­сии, – не­ма­ло бед­ных вос­пи­тан­ни­ков на­шей се­ми­на­рии не мог­ли бы про­дол­жать сво­его об­ра­зо­ва­ния, а дру­гие оста­лись бы без необ­хо­ди­мой обу­ви и одеж­ды».
За без­упреч­ное и рев­ност­ное пас­тыр­ское слу­же­ние он вско­ре был воз­ве­ден в сан про­то­и­е­рея и вклю­чен в со­став епар­хи­аль­но­го управ­ле­ния. Сре­ди сво­их при­хо­жан, а так­же сре­ди ду­хо­вен­ства в епар­хии отец Иа­ков имел столь вы­со­кий ав­то­ри­тет, что ко­гда при­шло вре­мя и в Орен­бург­ской епар­хии бы­ло об­ра­зо­ва­но Ор­ское ви­ка­ри­ат­ство, он был вы­зван в Орен­бург в ка­че­стве кан­ди­да­та на ар­хи­ерей­скую ка­фед­ру.
В ян­ва­ре 1923 го­да в Орен­бур­ге со­сто­я­лось со­бра­ние ду­хо­вен­ства и ми­рян под пред­се­да­тель­ством епи­ско­па Орен­бург­ско­го Ари­стар­ха (Ни­ко­ла­ев­ско­го). На этом со­бра­нии аб­со­лют­ным боль­шин­ством го­ло­сов бы­ло ре­ше­но кан­ди­да­том на Ор­скую ка­фед­ру из­брать про­то­и­е­рея Иа­ко­ва и ко­ман­ди­ро­вать его в Моск­ву для ру­ко­по­ло­же­ния в сан епи­ско­па. Узнав же­ла­ние пра­вя­ще­го ар­хи­ерея и со­бра­ния свя­щен­но­слу­жи­те­лей гра­до-Ор­ских церк­вей воз­ве­сти его в сан епи­ско­па, отец Иа­ков стал от­ка­зы­вать­ся, ука­зы­вая на то, что на его ру­ках оста­лись де­ти-си­ро­ты, трое из ко­то­рых в несо­вер­шен­ных ле­тах, при­чем млад­шей до­че­ри все­го пять лет, а меж­ду тем от епи­ско­па в на­сто­я­щий ис­то­ри­че­ский мо­мент тре­бу­ет­ся преж­де все­го ис­по­вед­ни­че­ство, он дол­жен быть го­тов к ссыл­кам и тюрь­мам. На все воз­ра­же­ния и слез­ные прось­бы от­ца Иа­ко­ва про­не­сти ми­мо горь­кую сию ча­шу ар­хи­пас­тыр­ско­го слу­же­ния и внять си­рот­ству де­тей ему бы­ло ска­за­но, что у Бо­га нет си­рот. Вы­слу­шав это, отец Иа­ков со­гла­сил­ся и не стал боль­ше спо­рить, вру­чив де­тей по­пе­че­нию Бо­га и Ма­те­ри Бо­жи­ей. Впо­след­ствии все де­ти до­жи­ли до пре­клон­но­го воз­рас­та, пе­ре­жив ле­та­ми му­че­ни­ка-от­ца; они все­гда ощу­ща­ли незри­мую Бо­жию за­щи­ту. Хо­тя в ту по­ру го­не­ний всем пра­во­слав­ным жи­лось нелег­ко, но они не мог­ли бы ска­зать, что им бы­ло труд­нее дру­гих. Бла­го­дать Бо­жия за мо­лит­вы свя­щен­но­му­че­ни­ка скра­ды­ва­ла тя­го­ты и пре­тво­ря­ла пе­ча­ли в ра­дость.
По по­стри­же­нию в мо­на­ше­ство с име­нем Иа­ков, в честь апо­сто­ла Иа­ко­ва, бра­та Гос­под­ня, с днем те­зо­име­нит­ства 23 ок­тяб­ря, отец Иа­ков был ру­ко­по­ло­жен в сан епи­ско­па прео­свя­щен­ным Ан­то­ни­ном (Гра­нов­ским) и быв­шим ко­гда-то ар­хи­епи­ско­пом Ека­те­ри­но­слав­ским Вла­ди­ми­ром (Со­ко­лов­­ским-Ав­то­но­мо­вым), ко­то­рый со­об­щил на­ре­ка­е­мо­му в ар­хи­ерей­ский сан, что он на­хо­дит­ся в под­чи­не­нии Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на и ни­ко­гда не пре­ры­вал с ним об­ще­ния. По­сле хи­ро­то­нии епи­скоп Иа­ков вер­нул­ся в Орен­бург.
10 мая 1923 го­да епи­скоп Ари­старх от­был в Моск­ву, от­дав рас­по­ря­же­ние, что епи­скоп Иа­ков оста­ет­ся на вре­мя его от­сут­ствия управ­ля­ю­щим Орен­бург­ской епар­хи­ей. В этом же го­ду епи­скоп Ари­старх от­пал в об­нов­лен­че­ство; вме­сте с тем ста­ло яс­но, что епи­скоп Ан­то­нин яв­ля­ет­ся од­ним из ру­ко­во­ди­те­лей об­нов­лен­че­ства, и по этой при­чине за­кон­ность хи­ро­то­нии вла­ды­ки Иа­ко­ва ста­ла вы­зы­вать со­мне­ния и же­ла­ние у свя­щен­но­слу­жи­те­лей и при­хо­жан, чтобы этот во­прос был раз­ре­шен свя­щен­но­на­ча­ли­ем.
22 июля 1923 го­да со­сто­я­лось со­бра­ние всех пра­во­слав­ных свя­щен­но­слу­жи­те­лей го­ро­да Ор­ска с уча­сти­ем пред­ста­ви­те­лей от при­ход­ских со­ве­тов гра­до-Ор­ских церк­вей по во­про­су хи­ро­то­нии епи­ско­па Иа­ко­ва, ко­то­рое еди­но­душ­но по­ста­но­ви­ло: «При­ни­мая во вни­ма­ние нека­но­нич­ность и без­бла­го­дат­ность ВЦС и при­ня­той от него име­ну­е­мым епи­ско­пом Иа­ко­вом – быв­шим про­то­и­е­ре­ем Мас­ка­е­вым, хи­ро­то­нии, по недо­ра­зу­ме­нию... вме­нить в обя­зан­ность епи­ско­пу Иа­ко­ву с пер­вым от­хо­дя­щим по­ез­дом от­пра­вить­ся в го­род Моск­ву и явить­ся к Пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну или его за­ме­сти­те­лю для по­лу­че­ния ис­прав­ле­ния в епи­скоп­ском сане и бла­го­сло­ве­ния от Свя­тей­ше­го на слу­же­ние в го­ро­де Ор­ске.
Кро­ме то­го, вви­ду вы­да­ю­щих­ся нрав­ствен­ных до­сто­инств и чи­сто­ты пра­во­сла­вия и той люб­ви на­ро­да и ду­хо­вен­ства, ко­то­рую снис­кал епи­скоп Иа­ков за крат­ковре­мен­ное слу­же­ние в Орен­бург­ской епар­хии и в го­ро­де Ор­ске, про­сить Свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха оста­вить лю­би­мо­го на­ми ар­хи­пас­ты­ря в го­ро­де Ор­ске, как на­род­но­го из­бран­ни­ка и весь­ма рев­ност­но­го де­я­те­ля на ни­ве Хри­сто­вой, снаб­див его уста­нов­лен­ной гра­мо­той».
Так как по­пе­че­ние об Орен­бург­ской епар­хии в то вре­мя бы­ло по­ру­че­но ар­хи­епи­ско­пу Че­ля­бин­ско­му Се­ра­фи­му (Алек­сан­дро­ву), вла­ды­ка Иа­ков на­пра­вил к нему пись­мо с объ­яс­не­ни­ем всех об­сто­я­тельств де­ла и по­лу­чил от­вет о спор­но­сти в ка­но­ни­че­ском от­но­ше­нии его хи­ро­то­нии. По­лу­чив та­кой от­вет, епи­скоп Иа­ков немед­лен­но под­чи­нил­ся вы­ска­зан­но­му суж­де­нию и, рас­смат­ри­вая это рас­по­ря­же­ние как необ­хо­ди­мый крест, пре­кра­тил со­вер­ше­ние бо­го­слу­же­ний.
В со­от­вет­ствии с ре­ше­ни­ем со­бра­ния свя­щен­но­слу­жи­те­лей, 26 июля вла­ды­ка Иа­ков из го­ро­да Ор­ска на­пра­вил­ся в Моск­ву к Свя­тей­ше­му Пат­ри­ар­ху, но в ва­гоне по­ез­да в Орен­бур­ге был аре­сто­ван со­труд­ни­ка­ми ОГПУ и воз­вра­щен ими в Орск. Через неко­то­рое вре­мя вла­ды­ка вновь по­пы­тал­ся встре­тить­ся с Пат­ри­ар­хом, но сно­ва был аре­сто­ван и по­сле крат­ко­го пре­бы­ва­ния в за­клю­че­нии осво­бож­ден.
Вви­ду сло­жив­ше­го­ся по­ло­же­ния, 5 ав­гу­ста 1923 го­да бы­ло вновь соз­ва­но со­бра­ние свя­щен­но­слу­жи­те­лей гра­до-Ор­ских церк­вей с уча­сти­ем пред­ста­ви­те­лей при­ход­ских со­ве­тов и за­слу­ша­но со­об­ще­ние вла­ды­ки о его без­успеш­ных по­пыт­ках до­стичь Пат­ри­ар­ха. Со­бра­ние по­ста­но­ви­ло: «...С епи­ско­пом Иа­ко­вом в мо­лит­вен­но-ев­ха­ри­сти­че­ское об­ще­ние вой­ти; про­сить его оза­бо­тить­ся по­лу­че­ни­ем от Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на со­от­вет­ству­ю­щей гра­мо­ты, сви­де­тель­ству­ю­щей о его епи­скоп­ском до­сто­ин­стве».
3 сен­тяб­ря 1923 го­да епи­скоп Иа­ков от­пра­вил про­ше­ние Пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну, в ко­то­ром он из­ло­жил все об­сто­я­тель­ства де­ла и до­ба­вил: «Сми­рен­но про­шу не счи­тать ме­ня как ка­рье­ри­ста... а ес­ли я что и сде­лал по ма­ло­опыт­но­сти, без зло­го умыс­ла, то ко­ле­но­при­па­да­ю­ще к сто­пам Свя­ти­тель­ским Ва­ше­го Свя­тей­ше­ства умо­ляю про­стить ме­ня недо­стой­но­го и греш­но­го, ис­по­ве­дую вер­ность "до смер­ти" Еди­ной Свя­той Со­бор­ной и Апо­столь­ской Церк­ви, кор­ми­ло ко­ей в стране на­шей Освя­щен­ный Со­бор пе­ре­дал Ва­ше­му Свя­тей­ше­ству, раб­ски, как негод­ный раб, про­шу, Ва­ше Свя­тей­ше­ство, при­нять ме­ня в об­ще­ние; ни­ка­ким об­нов­лен­че­ским груп­пам я не со­чув­ствую и ре­форм в жизнь про­во­дить ни­ко­гда не бу­ду без бла­го­сло­ве­ния Ва­ше­го Свя­тей­ше­ства... Сни­зой­ди­те, Ва­ше Свя­тей­ше­ство, к мо­ей моль­бе и ис­пол­ни­те мою слез­ную прось­бу. 26 июля я от­пра­вил­ся к Ва­ше­му Свя­тей­ше­ству, но в ва­гоне в го­ро­де Орен­бур­ге был аре­сто­ван и воз­вра­щен об­рат­но; со­би­ра­юсь сно­ва – но опять те же пре­пят­ствия... Но бу­ду на­де­ять­ся на по­мощь Бо­жию. Со­глас­но из­ве­ще­ния ар­хи­епи­ско­па Се­ра­фи­ма о спор­но­сти и нека­но­нич­но­сти мо­ей хи­ро­то­нии, я доб­ро­воль­но, как крест, воз­ло­жил на се­бя за­пре­ще­ние и те­перь служ­бу не слу­жу».
Пат­ри­арх Ти­хон при­нял его в мо­лит­вен­ное об­ще­ние, но пред­ло­жил на­пи­сать пись­мен­ное за­яв­ле­ние, что вла­ды­ка не име­ет ни­че­го об­ще­го с об­нов­лен­че­ским Си­но­дом. Епи­скоп Иа­ков вы­пол­нил пред­ло­же­ние Пат­ри­ар­ха и на­пи­сал за­яв­ле­ние в об­нов­лен­че­ский Си­нод, что он не же­ла­ет и не на­хо­дит­ся в его под­чи­не­нии. По­сле это­го его хи­ро­то­ния, как со­вер­шен­ная ар­хи­ере­я­ми ста­ро­го по­став­ле­ния, бы­ла при­зна­на дей­стви­тель­ной.
В это вре­мя вла­ды­ку бес­пре­стан­но вы­зы­ва­ли в ОГПУ, гро­зя аре­стом и пред­ла­гая стать неглас­ным со­труд­ни­ком. Ви­дя, что вла­стя­ми со­зда­ны та­кие усло­вия, ко­гда он не мо­жет вы­ехать из го­ро­да для уста­нов­ле­ния свя­зи с Пат­ри­ар­хом, вла­ды­ка ре­шил со­гла­сить­ся, для то­го, чтобы хоть несколь­ко осла­бить над­зор над со­бой и ка­но­ни­че­ски раз­ре­шить во­прос о за­кон­но­сти сво­ей хи­ро­то­нии, по­лу­чив об этом офи­ци­аль­ный до­ку­мент Пат­ри­ар­ха. Он за­явил на­чаль­ни­ку ОГПУ о сво­ем со­гла­сии на со­труд­ни­че­ство. А за­тем вы­ехал в Моск­ву, где по­бы­вал у Свя­тей­ше­го и по­лу­чил все необ­хо­ди­мые до­ку­мен­ты, под­твер­жда­ю­щие под­лин­ность его хи­ро­то­нии, и вер­нул­ся в Орск, где был тут же вы­зван к на­чаль­ни­ку ОГПУ, ко­то­рый спро­сил его, за­чем он ез­дил в Моск­ву. Вла­ды­ка от­ве­тил, что ез­дил за став­лен­ни­че­ской гра­мо­той.
13 ян­ва­ря 1925 го­да об­нов­лен­цы на­ло­жи­ли на епи­ско­па Иа­ко­ва за­пре­ще­ние в свя­щен­но­слу­же­нии, но оно бы­ло ни­че­го не зна­ча­щим для него, так как он ни­ко­гда не свя­зы­вал се­бя с ни­ми, же­лая быть толь­ко в Пат­ри­ар­шей Церк­ви. По­сле ре­ши­тель­но­го от­ка­за иметь ка­кую бы то ни бы­ло связь с об­нов­лен­ца­ми вла­ды­ка был вы­зван в ОГПУ, где ему бы­ло пред­ло­же­но на­чать со­труд­ни­че­ство с ОГПУ в свя­зи с дан­ным им обе­ща­ни­ем, а так­же и с об­нов­лен­ца­ми. Вла­ды­ка ка­те­го­ри­че­ски от­ка­зал­ся от со­труд­ни­че­ства как с те­ми, так и с дру­ги­ми. На­чаль­ник ОГПУ по­пы­тал­ся уго­во­рить его, дей­ствуя то ле­стью, то угро­за­ми, но вла­ды­ка про­явил ре­ши­тель­ную твер­дость в сво­ем вы­бо­ре и не по­шел ни на ка­кие ком­про­мис­сы. Вско­ре ОГПУ пред­ло­жи­ло ему встре­тить­ся для пе­ре­го­во­ров с од­ним из сво­их со­труд­ни­ков вне пре­де­лов зда­ния ОГПУ, но вла­ды­ка, твер­до дер­жась сво­е­го ре­ше­ния, от­ка­зал­ся с кем-ли­бо встре­чать­ся и уже ни­ко­гда и ни­ку­да и ни на ка­кие встре­чи не шел.
В это вре­мя вла­ды­ка слу­жил каж­дый день и за каж­дой служ­бой про­по­ве­до­вал; в сво­их про­по­ве­дях он ста­рал­ся как мож­но глуб­же рас­крыть со­дер­жа­ние Еван­ге­лия, но неред­ко ему при­хо­ди­лось ка­сать­ся и су­ще­ства об­нов­лен­че­ско­го рас­ко­ла. Од­на­жды вла­ды­ку за­дер­жа­ли, ко­гда он ехал на бо­го­слу­же­ние. Уже на­чи­на­ли зво­нить к служ­бе, ко­гда его при­ве­ли в ОГПУ, где кро­ме со­труд­ни­ков на­хо­дил­ся об­нов­лен­че­ский свя­щен­ник. Все они ста­ли шум­но тре­бо­вать, чтобы вла­ды­ка дал под­пис­ку, что он пе­ре­станет про­по­ве­до­вать про­тив об­нов­лен­цев и во­об­ще бу­дет про­по­ве­до­вать ре­же. Вла­ды­ка ка­те­го­ри­че­ски от­ка­зал­ся, ска­зав, что про­по­ведь – это устав­ная часть бо­го­слу­же­ния, а устав он от­ме­нить не мо­жет. Про­дер­жав неко­то­рое вре­мя, они от­пу­сти­ли его. В хра­ме меж­ду тем не на­чи­на­ли слу­жить все­нощ­ную до вы­яс­не­ния всех об­сто­я­тельств, и ве­ли­ка бы­ла все­об­щая ра­дость, ко­гда при­е­хал вла­ды­ка и на­ча­лось бо­го­слу­же­ние.
Ви­дя непре­клон­ность епи­ско­па в слу­же­нии пра­во­сла­вию и его ре­ши­тель­ную борь­бу с об­нов­лен­ца­ми, ОГПУ в 1925 го­ду аре­сто­ва­ло вла­ды­ку и при­го­во­ри­ло к трем го­дам ссыл­ки, ко­то­рую он был от­прав­лен от­бы­вать в го­род Са­ма­ру. В ОГПУ со­ста­ви­ли на него сле­ду­ю­щую ха­рак­те­ри­сти­ку: «Как епи­скоп сре­ди ве­ру­ю­щих, и осо­бен­но сре­ди мо­на­ше­ству­ю­щих, поль­зу­ет­ся ав­то­ри­те­том и име­ет на них вли­я­ние».
По­сле аре­ста вла­ды­ки де­ти его оста­лись без средств к су­ще­ство­ва­нию, и в хра­мах го­ро­да устра­и­ва­лись та­ре­лоч­ные сбо­ры на «ар­хи­ерей­ских де­тей», при­чем де­ти за­ча­стую са­ми хо­ди­ли с та­ре­лоч­кой. Ав­то­ри­тет вла­ды­ки, лю­бовь паст­вы к нему, его по­чи­та­ние бы­ли столь ве­ли­ки сре­ди пра­во­слав­ных, что они с охо­той и обиль­но жерт­во­ва­ли си­ро­там.
По окон­ча­нии ссыл­ки в 1928 го­ду вла­ды­ка был на­зна­чен епи­ско­пом Осташ­ков­ским, ви­ка­ри­ем Твер­ской епар­хии. В Осташ­ко­ве вла­ды­ка про­слу­жил око­ло го­да и 6 фев­ра­ля 1929 го­да был на­зна­чен епи­ско­пом Ба­ла­шов­ским, ви­ка­ри­ем Са­ра­тов­ской епар­хии.
В 1928 го­ду в Ба­ла­шо­ве бы­ла аре­сто­ва­на боль­шая груп­па ду­хо­вен­ства, а в 1929 го­ду мест­ные вла­сти сно­ва при­ня­лись со­би­рать све­де­ния о свя­щен­но­слу­жи­те­лях и ве­ру­ю­щих го­ро­да Ба­ла­шо­ва. Они ви­де­ли, что при ба­ла­шов­ском со­бо­ре со­бра­на друж­ная об­щи­на ве­ру­ю­щих во гла­ве с пра­вя­щим епи­ско­пом Иа­ко­вом, они об­ви­ни­ли их в том, что те ве­дут «сре­ди на­се­ле­ния аги­та­цию про­тив ме­ро­при­я­тий со­вет­ско­го пра­ви­тель­ства и пар­тии, та­ко­го ро­да де­я­тель­но­стью они раз­ла­га­ю­ще дей­ству­ют на мест­ное на­се­ле­ние в се­лах». Бы­ло аре­сто­ва­но пят­на­дцать че­ло­век – свя­щен­но­слу­жи­те­лей, мо­на­хинь и ми­рян. Сре­ди них 12 фев­ра­ля 1930 го­да был аре­сто­ван и епи­скоп Иа­ков. Всех аре­сто­ван­ных по­ме­сти­ли в тюрь­му в го­ро­де Ба­ла­шо­ве.
Вла­сти ста­ли вы­зы­вать для до­про­са од­но­го за дру­гим лже­сви­де­те­лей. Один из них по­ка­зал, что «епи­скоп Иа­ков, яв­ля­ясь враж­деб­но на­стро­ен­ным по от­но­ше­нию к со­вет­ской вла­сти, име­ет тес­ную связь с мо­на­ше­ствую­щим эле­мен­том и ре­ак­ци­он­ны­ми цер­ков­ни­ка­ми, с ко­и­ми ча­стень­ко ве­дет бе­се­ды на до­му, где он про­жи­ва­ет; его квар­ти­ру очень мно­го по­се­ща­ет не толь­ко го­род­ских цер­ков­ни­ков, но и при­ез­жих, ко­им он да­ет со­ве­ты для борь­бы с ме­ро­при­я­ти­я­ми со­вет­ской вла­сти и вы­ска­зы­ва­ет свое недо­воль­ство та­ко­вы­ми... так на­при­мер, в од­ной из про­по­ве­дей в клад­би­щен­ской церк­ви, при­мер­но чис­ла 25 мая, Мас­ка­ев го­во­рил: "Для нас, ве­ру­ющих, на­ста­ло не­вы­но­си­мо тя­же­лое вре­мя, власть всю­ду нас при­тес­ня­ет, не да­ет нам сво­бод­но мыс­лить; за­кры­вая церк­ви, она остав­ля­ет нас, ве­ру­ю­щих, без кус­ка хле­ба, храм Бо­жий это на­ша ду­хов­ная пи­ща, а со­вет­ская власть нас ли­ша­ет это­го". Мас­ка­ев с при­ез­дом в Ба­ла­шов объ­еди­нил чер­ные си­лы цер­ков­ни­ков из мо­на­ше­ству­ю­ще­го, тор­го­во­го и чи­нов­ни­чье­го эле­мен­та и яв­ля­ет­ся вдох­но­ви­те­лем их в борь­бе с со­вет­ской вла­стью».
Да­ва­ли по­ка­за­ния в ка­че­стве лже­сви­де­те­лей и от­ступ­ни­ки от ве­ры, свя­щен­ни­ки, сняв­шие с се­бя сан. Один из них по­ка­зал: «Мне, как быв­ше­му свя­щен­ни­ку Пре­об­ра­жен­ской церк­ви и быв­ше­му бла­го­чин­но­му го­ро­да Ба­ла­шо­ва, хо­ро­шо из­вест­но, что ка­фед­раль­ный со­бор го­ро­да Ба­ла­шо­ва яв­лял­ся цен­тром контр­ре­во­лю­ци­он­ной цер­ков­ной ор­га­ни­за­ции... Квар­ти­ру епи­ско­па Иа­ко­ва Мас­ка­е­ва ста­ли по­се­щать чер­но­сот­ское ду­хо­вен­ство, ре­ак­ци­он­ные цер­ков­ни­ки и мо­на­ше­ству­ю­щий эле­мент не толь­ко го­ро­да Ба­ла­шо­ва, но и окрест­ных сел и рай­о­нов за по­лу­че­ни­ем со­ве­тов и об­ме­на мне­ни­я­ми. По­след­ний же, яв­ля­ясь вдох­но­ви­те­лем контр­ре­во­лю­ци­он­ной сво­ры, в сво­их бе­се­дах и со­ве­тах опре­де­лен­но вос­ста­нав­ли­вал по­се­ща­ю­щих его квар­ти­ру и под­стре­кал их про­тив про­во­ди­мых со­вет­ской вла­стью ме­ро­при­я­тий. Так, при­мер­но в мае 1924 го­да, в раз­го­во­ре со мной по во­про­су за­кры­тия Пре­об­ра­жен­ской церк­ви и по­ло­же­ния кол­лек­ти­ва ска­зал: "Го­не­ния на Пра­во­слав­ную Цер­ковь рас­тут с каж­дым днем; несмот­ря на из­да­ва­е­мые за­ко­ны, со­вет­ская власть их са­ма же и на­ру­ша­ет, за­то­чи­ли сот­ни невин­ных от­цов ду­хов­ных, гра­бят и разо­ря­ют на­род­ное иму­ще­ство и пре­сле­ду­ют ве­ру­ю­щих вплоть до за­то­че­ния по тюрь­мам, вот пло­ды за­во­е­ва­ний рус­ским на­ро­дом сво­бо­ды". Он же, Мас­ка­ев, в бе­се­де с при­е­хав­ши­ми кре­стья­на­ми, при­мер­но в сен­тяб­ре 1929 го­да, по во­про­су хле­бо­за­го­то­вок го­во­рил: "Тя­же­лое на­ста­ло вре­мя для на­ро­да, со­вет­ская власть – власть ра­бо­че-кре­стьян­ская, а сво­и­ми ме­ро­при­я­ти­я­ми ра­зо­ри­ла кре­стьян­ство, обо­бра­ла, что на­зы­ва­ет­ся, до­чи­ста, ка­кой же кре­стья­нин по­сле это­го ска­жет, что ему нуж­на со­вет­ская власть". Мас­ка­е­ва очень ча­сто и мно­го по­се­ща­ет мо­на­шек, ко­их он на­стра­и­вал для об­ра­бот­ки мест­но­го на­се­ле­ния, осо­бен­но в за­щи­ту церк­вей на слу­чай кам­па­нии по за­кры­тию по­след­них, бла­го­да­ря че­му ни­ко­му небезыз­вест­но то, что, на­ря­ду с про­во­ди­мы­ми кам­па­ни­я­ми по за­кры­тию церк­вей в окру­ге, имел­ся ряд слу­ча­ев от­кры­тых вы­ступ­ле­ний ве­ру­ю­щих про­тив за­кры­тия, вплоть до ока­за­ния со­про­тив­ле­ния пред­ста­ви­те­лям со­вет­ской вла­сти и об­ще­ствен­ным ра­бот­ни­кам, как-то: в се­ле Ан­дре­ев­ки Ар­ка­дак­ско­го рай­о­на, в се­ле Ма­ча Та­ма­лин­ско­го рай­о­на, в се­ле Реп­но-вер­ши­ны Ба­ла­шов­ско­го рай­о­на и так да­лее. Во вре­мя про­из­не­се­ния од­ной из про­по­ве­дей в со­бо­ре Мас­ка­ев, при­зы­вая ве­ру­ю­щих к спло­че­нию для за­щи­ты ре­ли­гии, про­из­нес: "Пре­тер­пе­вай­те, ве­ру­ю­щие, все оби­ды, наш Отец, Иисус Хри­стос, тер­пел за нас, при­дет вре­мя и вы воз­ра­ду­е­тесь"».
Один из чле­нов при­ход­ско­го со­ве­та го­род­ско­го со­бо­ра по­ка­зал: «...Остав­ший­ся пред­ста­ви­тель всей этой куч­ки Иа­ков Мас­ка­ев иг­ра­ет вид­ную роль сре­ди оби­жен­ных со­вет­ской вла­стью ку­ла­ков, мо­на­шек и ан­ти­со­вет­ско­го эле­мен­та. К нему ча­сто и мно­го ез­дят из сел мо­на­шек и свя­щен­но­слу­жи­те­лей, кои, по­лу­чив долж­ное вну­ше­ние и на­каз, ка­кой точ­ки при­дер­жи­вать­ся, воз­вра­ща­ют­ся об­рат­но в се­ла. Мне, на­при­мер, из­вест­но со слов, или вер­нее из раз­го­во­ров, от­дель­ных лиц о том, что Мас­ка­ев со­ве­ту­ет при­ез­жим к нему свя­щен­но­слу­жи­те­лям, мо­наш­кам и цер­ков­ни­кам воз­буж­дать со­от­вет­ству­ю­щие за­яв­ле­ния пе­ред вы­ше­сто­я­щей со­вет­ской вла­стью на ме­ро­при­я­тия со­вет­ской вла­сти на ме­стах и ор­га­ни­зо­ван­но не до­пус­кать за­кры­тия церк­ви...»
4 мар­та 1930 го­да сле­до­ва­тель до­про­сил вла­ды­ку, за­да­вая во­про­сы в со­от­вет­ствии с по­ка­за­ни­я­ми лже­сви­де­те­лей. Вла­ды­ка от­ве­тил: «В го­ро­де Ба­ла­шо­ве я про­жи­ваю с 15 мар­та 1929 го­да и слу­жу в ка­че­стве епи­ско­па Ба­ла­шов­ской епар­хии. За вре­мя на­хож­де­ния ме­ня в Ба­ла­шо­ве я близ­ких зна­ко­мых, с ко­то­ры­ми бы я под­дер­жи­вал по­сто­ян­ное зна­ком­ство, не имел и не имею. В го­стях я ни у ко­го не бы­вал, а так­же и у ме­ня ни­ко­гда ни­кто не бы­вал. В от­но­ше­нии об­ра­ще­ния ко мне со сто­ро­ны ве­ру­ю­щих граж­дан о со­дей­ствии их хо­да­тай­ствам по во­про­су неза­кры­тия или вновь от­кры­тия церк­вей мо­гу ска­зать сле­ду­ю­щее. Ко мне неод­но­крат­но яв­ля­лись как чле­ны кол­лек­ти­ва ве­ру­ю­щих, так и чле­ны цер­ков­но­го со­ве­та и про­си­ли у ме­ня со­ве­та, как и пе­ред кем им хо­да­тай­ство­вать, чтобы у них не за­кры­ва­ли цер­ковь или, ко­гда цер­ковь бы­ла уже за­кры­та, вновь от­крыть, со­глас­но же­ла­ния ве­ру­ю­щих, на что я им пред­ла­гал об­ра­щать­ся со­глас­но ука­за­ния мит­ро­по­ли­та Се­ра­фи­ма (Алек­сан­дро­ва. – И. Д) в окруж­ной адми­ни­стра­тив­ный от­дел... Но по­доб­ные об­ра­ще­ния ко мне бы­ли очень ред­ки, а в боль­шин­стве слу­ча­ев ве­ру­ю­щие, по­ми­мо и не из­ве­щая ме­ня, са­ми непо­сред­ствен­но об­ра­ща­лись по со­от­вет­ству­ю­щим ин­стан­ци­ям...
Я знаю, что в го­ро­де Ба­ла­шо­ве про­жи­ва­ет мно­го мо­на­хинь, но я лич­но ни с од­ной из них не зна­ком и у ме­ня на квар­ти­ре та­ко­вые ни­ко­гда не бы­ли. Кро­ме слу­ча­ев, ко­гда они при­хо­ди­ли с за­ка­зом к до­че­ри по ши­тью. В от­но­ше­нии двух мо­на­хинь, ко­то­рые жи­вут при со­бо­ре, мо­гу ска­зать, что я их лич­но знаю пло­хо, знаю, что од­ну из них зо­вут На­та­лия, а дру­гую, просфор­ню, да­же и звать не знаю. Две эти мо­на­хи­ни лич­но у ме­ня на квар­ти­ре не бы­ли, и о цер­ков­ных де­лах я с ни­ми ни­ко­гда не го­во­рил.
Лич­но ко мне из сел как Ба­ла­шов­ской епар­хии, так и из дру­гих епар­хий ни­кто и ни­ко­гда не об­ра­щал­ся с прось­бой дать ука­за­ния, как и что пред­при­ни­мать по во­про­су за­кры­тия церк­вей со сто­ро­ны мест­ных ор­га­нов вла­сти.
Ле­том 1929 го­да ко мне на квар­ти­ру при­шла неиз­вест­ная мне граж­дан­ка, на­зва­лась мо­на­хи­ней быв­ше­го по­дво­рья Ба­ла­шов­ско­го мо­на­сты­ря в Ца­ри­цыне и про­си­ла ме­ня со­об­щить, ка­ко­го я цер­ков­но­го те­че­ния, кем назна­чен епи­ско­пом Ба­ла­шов­ским и ка­ко­го я мне­ния о мит­ро­по­ли­те Гри­го­рии Ека­те­рин­бург­ском. На что я ей от­ве­тил, что я пра­во­слав­ный, на­зна­чен мит­ро­по­ли­том Сер­ги­ем Ни­же­го­род­ским, что же ка­са­ет­ся Гри­го­рия, то я его счи­таю от­ко­лов­шим­ся от Пра­во­слав­ной Пат­ри­ар­шей Церк­ви. Ко­гда я сво­ими от­ве­та­ми удо­вле­тво­рил про­си­тель­ни­цу, я в свою оче­редь за­дал ей во­прос, кто она и по­че­му ее эти во­про­сы ин­те­ре­су­ют. На что мне эта мо­на­хи­ня ска­за­ла, что она при­е­ха­ла из Ста­лин­гра­да, где боль­шин­ство го­род­ских при­хо­дов пе­ре­шло к гри­го­ри­ан­цам, а так­же она слы­ша­ла, что я яв­ля­юсь об­нов­лен­цем, и она при­е­ха­ла это про­ве­рить и, ес­ли это прав­да, что я об­нов­ле­нец, то спа­сти здеш­них се­стер от за­блуж­де­ния. Да­лее эта мо­на­хи­ня за­да­ла мне во­прос, что ес­ли я не об­нов­ле­нец, то по­че­му мо­люсь за власть, на что я ей так­же дал ис­чер­пы­ва­ю­щий от­вет, ко­то­рый, по-ви­ди­мо­му, ее удо­вле­тво­рил, и боль­ше она ко мне не при­хо­ди­ла, и я ее боль­ше не ви­дал...
В от­но­ше­нии про­по­ве­дей, про­из­но­си­мых мною по­чти по­сле каж­дой мо­ей служ­бы, мо­гу ска­зать, что в сво­их про­по­ве­дях я ис­клю­чи­тель­но ка­сал­ся еван­гель­ских тем, не со­по­став­ляя их с совре­мен­ной жиз­нью и не ка­са­ясь в них совре­мен­ных по­ли­ти­че­ских и бы­то­вых во­про­сов».
Все об­ви­ня­е­мые и неко­то­рые сви­де­те­ли, бу­дучи до­про­ше­ны о вла­ды­ке, го­во­ри­ли о нем как о вы­да­ю­щем­ся ар­хи­ерее и рев­ност­ней­шем ар­хи­пас­ты­ре, об­ла­дав­шем сре­ди пра­во­слав­ных го­ро­да бес­спор­ным и за­слу­жен­ным ав­то­ри­те­том. Ни­кто из об­ви­ня­е­мых не под­твер­дил фак­тов ан­ти­го­су­дар­ствен­ной де­я­тель­но­сти епи­ско­па, но для вла­стей бы­ло до­ста­точ­но сви­де­тель­ства о его цер­ков­ной де­я­тель­но­сти.
13 мар­та 1930 го­да след­ствие бы­ло за­кон­че­но, и вла­ды­ке бы­ло предъ­яв­ле­но об­ви­не­ние. Озна­ко­мив­шись с ним, он на­пи­сал: «В предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии ви­нов­ным се­бя не при­знаю, ибо ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­стью я не за­ни­мал­ся».
9 июня 1930 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ при­го­во­ри­ло епи­ско­па Иа­ко­ва к трем го­дам за­клю­че­ния в конц­ла­герь. Вме­сте с ним бы­ли при­го­во­ре­ны еще че­тыр­на­дцать че­ло­век: чет­ве­ро – к трем го­дам конц­­­ла­ге­ря, ше­сте­ро – к трем го­дам ссыл­ки, один – к тю­рем­но­му за­клю­че­нию на че­ты­ре ме­ся­ца, трое осво­бож­де­ны с огра­ни­че­ни­ем вы­бо­ра ме­ста жи­тель­ства, с по­ступ­ле­ни­ем на три го­да под над­зор вла­стей.
Сре­ди этих тро­их бы­ла Ра­и­са По­кров­ская. Она ро­ди­лась 5 сен­тяб­ря 1862 го­да в се­ле Ка­зач­ки Ба­ла­шов­ско­го уез­да в се­мье диа­ко­на Льва По­к­ро­в­ско­го. По­лу­чи­ла хо­ро­шее об­ра­зо­ва­ние и по­чти всю жизнь про­ра­бо­та­ла учи­тель­ни­цей в Ба­ла­шов­ском жен­ском мо­на­сты­ре, где при­ня­ла ино­че­ский по­стриг. В 1923 го­ду мо­на­стырь был за­крыт, но мо­на­хи­ни до­би­лись раз­ре­ше­ния от­крыть на его ме­сте мо­на­ше­скую об­щи­ну, и Ра­и­са, как и мно­гие дру­гие на­сель­ни­цы, про­дол­жа­ла жить в об­щине. В 1929 го­ду вла­сти за­кры­ли и об­щи­ну, а вско­ре Ра­и­су аре­сто­ва­ли. На во­прос сле­до­ва­те­ля, зна­ет ли она епи­ско­па Иа­ко­ва, Ра­и­са от­ве­ти­ла: «Епи­ско­па Иа­ко­ва Мас­ка­е­ва я знаю и неод­но­крат­но слы­ха­ла его про­по­ве­ди в церк­вях, он поль­зу­ет­ся боль­шим ав­то­ри­те­том сре­ди ве­ру­ю­щих и име­ет на них вли­я­ние...»
Ра­и­су об­ви­ни­ли в том, что она «рас­пус­ка­ла сре­ди на­се­ле­ния яв­но ан­ти­со­вет­ские слу­хи, име­ла связь с мо­наш­ка­ми окрест­ных сел, через ко­их и об­ра­ба­ты­ва­ла мест­ное на­се­ле­ние в ан­ти­со­вет­ском ду­хе».
Ви­нов­ной она се­бя не при­зна­ла. Ей бы­ло то­гда шесть­де­сят во­семь лет, и вла­сти при­го­во­ри­ли ее к вы­сыл­ке из Ба­ла­шо­ва. Ра­и­са бы­ла осво­бож­де­на из за­клю­че­ния и от­прав­ле­на под над­зор вла­стей в го­род Во­ро­неж, где через три ме­ся­ца, в сен­тяб­ре 1930 го­да, скон­ча­лась.
По рас­по­ря­же­нию вла­стей епи­скоп Иа­ков был от­прав­лен в Со­ло­вец­кий конц­ла­герь и в кон­це июня при­был в пе­ре­сыль­ный ла­герь в го­ро­де Кемь.
Неза­дол­го до окон­ча­ния сро­ка за­клю­че­ния, 16 де­каб­ря 1932 го­да, Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ рас­по­ря­ди­лось от­пра­вить епи­ско­па на три го­да ссыл­ки на Урал. Од­на­ко ка­ким-то об­ра­зом по­те­ря­лись учет­ные до­ку­мен­ты, в ко­то­рых со­об­ща­лось, в ка­кой имен­но ла­герь был от­прав­лен епи­скоп. 27 июня 1934 го­да Сверд­лов­ское ОГПУ об­ра­ти­лось к сво­е­му на­чаль­ству в Моск­ву с со­об­ще­ни­ем, что епи­скоп Иа­ков в Сверд­ловск не при­был, и про­си­ло объ­явить его во все­со­юз­ный ро­зыск.
Епи­скоп Иа­ков меж­ду тем ни от ко­го не скры­вал­ся, но сра­зу же по­сле осво­бож­де­ния из ла­ге­ря по­се­тил за­ме­сти­те­ля Ме­сто­блю­сти­те­ля мит­ро­по­ли­та Сер­гия и 4 ап­ре­ля 1933 го­да по­лу­чил от него на­зна­че­ние на Бар­на­уль­скую ка­фед­ру с по­ру­че­ни­ем вре­мен­но так­же управ­лять и Бий­ской епар­хи­ей. В 1935 го­ду вла­ды­ка был воз­ве­ден в сан ар­хи­епи­ско­па.
В Бар­нау­ле свя­ти­тель-ис­по­вед­ник сра­зу стя­жал лю­бовь паст­вы ис­то­вым бо­го­слу­же­ни­ем, про­по­ве­дя­ми, хри­сти­ан­ским му­же­ством, ко­то­рое на­по­ми­на­ло пастве му­же­ство апо­сто­лов и пер­вых свя­ти­те­лей-му­че­ни­ков Церк­ви Хри­сто­вой. Вла­ды­ка слу­жил каж­дый день. Учи­ты­вая, что нет воз­мож­но­сти для пре­по­да­ва­ния За­ко­на Бо­жье­го, для бо­го­слов­ских и ли­тур­ги­че­ских бе­сед, вла­ды­ка вез­де в хра­мах, где слу­жил, за­вел все­на­род­ное пе­ние, чтобы из со­зна­тель­но­го вос­при­я­тия бо­го­слу­же­ния на­учить бо­го­сло­вию. Ино­гда он сам вы­хо­дил с по­со­хом в ру­ке к на­ро­ду и да­вал знак, чтобы пе­ли все. По го­ро­ду и вез­де, ку­да бы он ни от­прав­лял­ся, он все­гда хо­дил в свя­щен­ни­че­ской одеж­де и с по­со­хом, хо­тя в то вре­мя уже од­но это бы­ло ис­по­вед­ни­че­ством, вы­зы­вая со сто­ро­ны без­бож­ни­ков ху­лу и на­смеш­ки. В сво­ей жиз­ни свя­ти­тель от­ли­чал­ся край­ней нес­тя­жа­тель­но­стью и для бо­го­слу­же­ний имел толь­ко од­но ар­хи­ерей­ское об­ла­че­ние. На служ­бы в го­род­ские хра­мы он все­гда хо­дил пеш­ком. В буд­ние дни со­вер­шал бо­го­слу­же­ния по свя­щен­ни­че­ско­му чи­ну, во вре­мя празд­нич­ных бо­го­слу­же­ний все­гда сам вы­хо­дил к на­ро­ду, со­вер­шая елео­по­ма­за­ние всех. По­сле окон­ча­ния ли­тур­гии всех бла­го­слов­лял, неза­ви­си­мо от то­го, мно­го или ма­ло бы­ло на­ро­да. В это вре­мя у него мож­но бы­ло что-ли­бо спро­сить и по­лу­чить от­вет. В Бар­на­ул к нему при­еха­ла дочь Ни­на. Она ча­сто ви­де­ла его мо­ля­щим­ся но­чью. Про­сы­па­ясь в два и в три ча­са но­чи, Ни­на ви­де­ла, с ка­ким усер­ди­ем вла­ды­ка мо­лил­ся Бо­гу. В эти го­ды здо­ро­вье вла­ды­ки, со­кру­шен­ное за­клю­че­ни­ем в Со­лов­ках, силь­но по­шат­ну­лось, и в 1936 го­ду он в со­про­вож­де­нии до­че­ри вы­ехал на ле­че­ние в Одес­су. Ко­гда он по­сле непро­дол­жи­тель­но­го ле­че­ния вер­нул­ся в Бар­на­ул, ста­ло оче­вид­но, что бли­зит­ся но­вое го­не­ние, и он за­вел се­бе сум­ку, в ко­то­рой бы­ло со­бра­но все необ­хо­ди­мое на слу­чай аре­ста.
Осе­нью 1936 го­да НКВД Ал­тай­ско­го края при­сту­пи­ло к ре­а­ли­за­ции пла­на по уни­что­же­нию ду­хо­вен­ства Бар­на­уль­ской и Бий­ской епар­хии. 23 сен­тяб­ря бы­ли аре­сто­ва­ны и за­клю­че­ны в тюрь­му в го­ро­де Бий­ске бла­го­чин­ный, про­то­и­е­рей Да­ни­ил Нос­ков, и ми­ря­нин Гек­тор За­ха­рьин. 29 сен­тяб­ря был аре­сто­ван свя­щен­ник Ни­ко­лай Паль­мов. Все они со­гла­си­лись под­пи­сы­вать до­про­сы с по­ка­за­ни­я­ми, ко­то­рые тре­бо­ва­лись сле­до­ва­те­лям. На ос­но­ве их по­ка­за­ний вла­сти со­ста­ви­ли об­ви­ни­тель­ное за­клю­че­ние, в ко­то­ром, в част­но­сти, бы­ло на­пи­са­но: «23 сен­тяб­ря 1936 го­да 4-м от­де­лом УГБ НКВД по За­пад­но-Си­бир­ско­му краю в Смо­лен­ском рай­оне лик­ви­ди­ро­ва­на контр­ре­во­лю­ци­он­ная по­встан­че­ская ор­га­ни­за­ция, воз­глав­ля­е­мая Бар­на­уль­ским епи­ско­пом Мас­ка­е­вым Иа­ко­вом и бла­го­чин­ным свя­щен­ни­ком Нос­ко­вым Да­ни­и­лом Мат­ве­е­ви­чем.
Де­я­тель­но­стью контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции бы­ли охва­че­ны: Смо­лен­ский, Ал­тай­ский и Гряз­ну­хин­ский рай­о­ны и го­ро­да: Бийск и Бар­на­ул. В со­став контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции вхо­ди­ло 6 оформ­лен­ных по­встан­че­ских яче­ек с чис­лом участ­ни­ков 28 че­ло­век...
Ор­га­ни­за­ция под­го­тов­ля­ла по­встан­че­ские кад­ры для во­ору­жен­но­го вы­ступ­ле­ния про­тив со­вет­ской вла­сти в мо­мент ин­тер­вен­ции...»
Ос­но­вы­ва­ясь на лже­сви­де­тель­ствах, под­пи­сан­ных аре­сто­ван­ны­ми об­ви­ня­е­мы­ми, 29 ок­тяб­ря 1936 го­да вла­сти аре­сто­ва­ли ар­хи­епи­ско­па Иа­ко­ва и за­клю­чи­ли в тюрь­му в го­ро­де Бий­ске. Во вре­мя длив­ших­ся в те­че­ние несколь­ких ме­ся­цев до­про­сов ар­хи­епи­скоп Иа­ков дер­жал­ся с боль­шим му­же­ством и до­сто­ин­ством.
– Вам предъ­яв­ля­ет­ся об­ви­не­ние в том, что вы яв­ля­е­тесь идей­ным вдох­но­ви­те­лем и ру­ко­во­ди­те­лем контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции в Смо­лен­ском и дру­гих рай­о­нах За­пад­но-Си­бир­ско­го края. Что вы мо­же­те по­ка­зать об этом? – на­чал до­пра­ши­вать сле­до­ва­тель.
– Ви­нов­ным се­бя в этом не при­знаю, – от­ве­тил вла­ды­ка.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. След­ствие рас­по­ла­га­ет бес­спор­ны­ми дан­ны­ми, изоб­ли­ча­ю­щи­ми вас как ру­ко­во­ди­те­ля этой контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции.
– Я уже от­ве­тил на пер­вый во­прос, что ви­нов­ным се­бя не при­знаю. Я не был участ­ни­ком ни­ка­кой контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции.
– Вы про­дол­жа­е­те го­во­рить неправ­ду. Вам из­ве­стен Да­ни­ил Нос­ков, бла­го­чин­ный Смо­лен­ско­го рай­о­на?
– Да­ни­и­ла Мат­ве­е­ви­ча Нос­ко­ва я знаю. В мае 1933 го­да я из го­ро­да Ба­ла­шо­ва при­был в го­род Бар­на­ул и за­нял ме­сто ар­хи­епи­ско­па. Пер­вое вре­мя, озна­кам­ли­ва­ясь с ду­хо­вен­ством, за­ни­ма­ю­щим при­хо­ды, я тре­бо­вал их по­служ­ные спис­ки. В то вре­мя Да­ни­ил Нос­ков слу­жил свя­щен­ни­ком в се­ле То­чи­ли­но Смо­лен­ско­го рай­о­на. На этот при­ход он был по­став­лен мною по прось­бе при­хо­жан. В 1934 го­ду Нос­ков по прось­бе при­хо­жан се­ла Смо­лен­ско­го мною был пе­ре­ве­ден в се­ло Смо­лен­ское с воз­ло­же­ни­ем на не­го вре­мен­но ис­пол­ня­ю­ще­го долж­ность бла­го­чин­но­го. Нос­ков у ме­ня в Бар­на­уле не был ни ра­зу. Я же у Нос­ко­ва был в 1935 го­ду в кон­це июня, ко­гда ез­дил на ку­рорт в се­ло Бе­ло­ку­ри­ху. За­ез­жал к Нос­ко­ву, ко­гда ехал в Бе­ло­ку­ри­ху и об­рат­но. На ку­рорт в Бе­ло­ку­ри­ху при­ез­жал один раз ко мне и Нос­ков, при­во­зил день­ги, со­бран­ные с при­хо­дов на со­дер­жа­ние пат­ри­ар­хии.
– Дай­те по­ка­за­ния о по­ли­ти­че­ской на­стро­ен­но­сти Нос­ко­ва Да­ни­и­ла.
– Дать по­ка­за­ния о по­ли­ти­че­ской на­стро­ен­но­сти Нос­ко­ва я не мо­гу, так как с Нос­ко­вым го­во­рил очень ма­ло, но из всех раз­го­во­ров я вы­вел за­клю­че­ние, что он от­но­сит­ся ло­яль­но к со­вет­ской вла­сти.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. Вам как ар­хи­епи­ско­пу хо­ро­шо из­вест­но ан­ти­со­вет­ское на­стро­е­ние Нос­ко­ва. Вы хо­ро­шо зна­ли, что Нос­ков был су­дим за контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность и от­бы­вал на­ка­за­ние в Си­б­ла­ге. Пред­ла­га­ем не за­пи­рать­ся, а да­вать прав­ди­вые по­ка­за­ния.
– О том, что Нос­ков был су­дим Трой­кой, я знал из его по­служ­но­го спис­ка, и что он в Смо­лен­ском рай­оне от­бы­ва­ет адми­ни­стра­тив­ную ссыл­ку. О по­ли­ти­че­ских на­стро­е­ни­ях Нос­ко­ва я не знал, так как по это­му во­про­су с ним раз­го­во­ра не имел.
– Вы опять вре­те. След­ствию из­вест­но, что вы, бу­дучи у Нос­ко­ва в 1935 го­ду, име­ли с ним бе­се­ду на контр­ре­во­лю­ци­он­ную те­му. Ка­те­го­ри­че­ски на­ста­и­ва­ем, чтобы вы на этот во­прос да­ли прав­ди­вые по­ка­за­ния.
– Бе­се­да у ме­ня с Нос­ко­вым бы­ла толь­ко о цер­ков­ных де­лах, то есть о сбо­ре доб­ро­воль­ных по­жерт­во­ва­ний на со­дер­жа­ние пат­ри­ар­хии, о служ­бе в церк­вях, о пе­ре­мене ан­ти­мин­сов. В этих раз­го­во­рах кос­ну­лись, как жи­ли рань­ше, кто где учил­ся. Го­во­ри­ли и о том, кто за что был су­дим и где от­бы­вал на­ка­за­ние. Нос­ков го­во­рил, что он не зна­ет, за что был осуж­ден. С Нос­ко­вым по это­му во­про­су я раз­го­во­ров пол­но­стью при­пом­нить не мо­гу. О се­бе я го­во­рил, что был вы­зван к упол­но­мо­чен­но­му в ОГПУ, предъ­яви­ли об­ви­не­ние, до­про­си­ли и су­ди­ли за­оч­но Трой­кой.
– Вы все вре­мя да­е­те по­ка­за­ния лож­ные и от­ви­ли­ва­е­те от от­ве­тов на по­став­лен­ные вам во­про­сы, что вы яв­ля­е­тесь вдох­но­ви­те­лем и ру­ко­во­ди­те­лем контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции, со­здан­ной в Смо­лен­ском и дру­гих рай­о­нах За­пад­но-Си­бир­ско­го края. Нос­ков Да­ни­ил яв­ля­ет­ся од­ним из ру­ко­во­ди­те­лей этой ор­га­ни­за­ции, о чем он дал по­ка­за­ния. На­стой­чи­во тре­бу­­ем от вас прав­ди­вых по­ка­за­ний.
– Я по­вто­ряю, что ни вдох­но­ви­те­лем, ни участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции не яв­лял­ся.
– Вам предъ­яв­ля­ют­ся по­ка­за­ния Да­ни­и­ла Нос­ко­ва от 19 ок­тяб­ря, где он ука­зал, что при­зна­ет се­бя ви­нов­ным в том, что был ру­ко­во­ди­те­лем контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции в Смо­лен­ском рай­оне. Бу­де­те ли вы про­дол­жать го­во­рить след­ствию неправ­ду или бу­де­те да­вать прав­ди­вые по­ка­за­ния?
– Я на­ме­рен го­во­рить прав­ду и го­во­рю прав­ду на по­став­лен­ные пе­ре­до мной во­про­сы. Ес­ли Нос­ков при­знал се­бя ви­нов­ным, зна­чит, он это де­лал, но мне лич­но об этом из­вест­но не бы­ло.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет бес­спор­ны­ми дан­ны­ми о том, что вы бы­ли осве­дом­ле­ны о контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти Нос­ко­ва и лиц, свя­зан­ных с ним, так как Нос­ков ин­фор­ми­ро­вал вас об этом. По-преж­не­му на­ста­ива­ем на да­че прав­ди­вых по­ка­за­ний.
– Ка­те­го­ри­че­ски от­ри­цаю это, о контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти Нос­ко­ва я осве­дом­лен не был, так как он мне об этом не го­во­рил.
– Вы укло­ня­е­тесь от от­ве­тов на во­про­сы, ко­то­рые вам ста­вит след­ствие. След­ствию из­вест­но, что вы бы­ли не толь­ко осве­дом­ле­ны Нос­ко­вым о его контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти, но и при­ни­ма­ли в ней са­мое ак­тив­ное уча­стие, да­вая Нос­ко­ву со­от­вет­ству­ю­щие уста­нов­ки. След­ствие ка­те­го­ри­че­ски тре­бу­ет не за­пи­рать­ся и на­ста­и­ва­ет на прав­ди­вых по­ка­за­ни­ях.
– Я утвер­ждаю, что о де­я­тель­но­сти Нос­ко­ва осве­дом­лен не был, по­это­му и при­ни­мать уча­стия не мог, а так­же не мог да­вать ка­ких-ли­бо уста­но­вок.
– Вы про­дол­жа­е­те уви­ли­вать от от­ве­тов. Ва­ша осве­дом­лен­ность о контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти Нос­ко­ва и свя­зан­ных с ним лиц и ва­ше пра­кти­че­ское уча­стие в этой контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти бес­спор­но до­ка­за­ны след­стви­ем. Вам предъ­яв­ля­ет­ся по­ка­за­ние За­ха­рьи­на от 23 ок­тяб­ря: «Иа­ков да­же го­во­рил, все это нуж­но стро­ить под ви­дом цер­ков­ных объ­­еди­нений, дабы не про­ва­лить на­ча­тое де­ло». Как ви­ди­те, даль­ней­шее ва­ше за­пи­ра­тель­ство бес­по­лез­но, и след­ствие пред­ла­га­ет вам дать по­ка­за­ние по это­му во­про­су.
– Это от­ри­цаю, с Нос­ко­вым я так не го­во­рил и о контр­ре­во­лю­ци­он­ных дей­стви­ях его осве­дом­лен не был.
– Ва­ше по­ве­де­ние на след­ствии сви­де­тель­ству­ет о ва­шей неис­крен­но­сти, а так­же о том, что вы сво­и­ми по­ка­за­ни­я­ми ста­ра­е­тесь за­пу­тать след­ствие. Бу­де­те ли вы да­вать след­ствию прав­ди­вые по­ка­за­ния или от­ка­зы­ва­е­тесь от да­чи по­ка­за­ний?
– Я на­ме­рен да­вать след­ствию по­ка­за­ния и даю их.
– Ес­ли вы за­яв­ля­е­те, что на­ме­ре­ны да­вать след­ствию по­ка­за­ния, то да­вай­те их. Рас­ска­жи­те о контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти ва­шей, Нос­ко­ва и дру­гих лиц по со­зда­нию по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции в За­пад­но-Си­бир­ском крае.
– Рас­ска­зать об этом я не мо­гу. О контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти Нос­ко­ва я не знаю, сам же я в по­ли­ти­ку не вда­юсь.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. След­стви­ем вы изоб­ли­че­ны как глав­ный ру­ко­во­ди­тель контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции, со­здан­ной Нос­ко­вым, Паль­мо­вым и За­ха­рьи­ным в Смо­лен­ском и дру­гих рай­о­нах За­пад­ной Си­би­ри. Да­вай­те по­ка­за­ния по это­му во­про­су.
– Я уже ука­зал на преды­ду­щем до­про­се и го­во­рю сей­час, что об ор­га­ни­за­ции не знал и не яв­лял­ся ее идей­ным ру­ко­во­ди­те­лем.
– Вы про­дол­жа­е­те го­во­рить неправ­ду. Для изоб­ли­че­ния вас в том, что вы яв­ля­лись ру­ко­во­ди­те­лем контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции, вам да­ет­ся оч­ная став­ка с об­ви­ня­е­мым За­ха­рьи­ным.
– Рас­ска­жи­те, что вам из­вест­но об уча­стии в контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции Мас­ка­е­ва Иа­ко­ва Ива­но­ви­ча, – спро­сил сле­до­­ва­тель За­ха­рьи­на.
– Об уча­стии в контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции ар­хи­ерея Иа­ко­ва Мас­ка­е­ва мне ста­ло из­вест­но от Да­ни­и­ла Нос­ко­ва при сле­ду­ю­щих об­сто­я­тель­ствах. Ле­том, точ­но ме­сяц я не упом­ню, но это бы­ло в се­ре­дине 1935 го­да ле­том, я по­шел к Нос­ко­ву. В раз­го­во­ре с ним мне Нос­ков ска­зал, что вче­ра к нему про­ез­дом на ку­рорт за­ез­жал ар­хи­ерей Иа­ков. Ар­хи­епи­ско­пу Иа­ко­ву Нос­ков рас­ска­зал о про­во­ди­мой ра­бо­те по со­зда­нию контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции. Ар­хи­епи­скоп Иа­ков, вы­слу­шав Нос­ко­ва, одоб­рил эти дей­ствия и дал но­вые уста­нов­ки по вер­бов­ке но­вых участ­ни­ков.
– Что вы мо­же­те по­ка­зать по это­му по­во­ду? – спро­сил сле­до­ва­тель вла­ды­ку.
– К Нос­ко­ву я про­ез­дом на ку­рорт Бе­ло­ку­ри­ху за­ез­жал в 1935 го­ду в кон­це июня. Раз­го­во­ров с ним, то есть с Нос­ко­вым, о контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции не имел и уста­но­вок ни­ка­ких не да­вал.
По­сле то­го, как лже­сви­де­тель был уве­ден, сле­до­ва­тель ска­зал, об­ра­ща­ясь к вла­ды­ке:
– На оч­ной став­ке с За­ха­рьи­ным вы изоб­ли­че­ны в том, что Нос­ко­вым бы­ли осве­дом­ле­ны о контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции, вы при­ня­ли в этом уча­стие и да­ли прак­ти­че­ские уста­нов­ки по вер­бов­ке но­вых участ­ни­ков в ор­га­ни­за­цию. Бу­де­те ли вы те­перь по-преж­не­му от­ри­цать ва­шу при­над­леж­ность к контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции?
– Свое уча­стие в контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции я ка­те­го­ри­че­ски от­ри­цаю.
– Вам для оч­ной став­ки предъ­яв­ля­ет­ся об­ви­ня­е­мый Паль­мов.
– Рас­ска­жи­те, что вам из­вест­но об уча­стии в контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции Мас­ка­е­ва Иа­ко­ва. Чле­ном этой ор­га­ни­за­ции яв­ля­лись и вы, – ска­зал сле­до­ва­тель Паль­мо­ву.
– Ле­том 1935 го­да, ка­жет­ся в июле, я за­шел к бла­го­чин­но­му Да­ни­и­лу Нос­ко­ву пе­ре­го­во­рить об устрой­стве ме­ня на при­ход. В раз­го­во­рах о на­шей жиз­ни Нос­ков мне рас­ска­зал, что у него в кон­це июня был Бар­на­уль­ский ар­хи­ерей Иа­ков Мас­ка­ев, ко­то­ро­му он рас­ска­зал о про­во­ди­мой контр­ре­во­лю­ци­он­ной ра­бо­те в Смо­лен­ском рай­оне. Ар­хи­епи­скоп Иа­ков одоб­рил все дей­ствия и дал но­вые уста­нов­ки во­вле­кать как мож­но боль­ше недо­воль­ных. С то­го мо­мен­та я узнал, что Мас­ка­ев яв­ля­ет­ся ру­ко­во­ди­те­лем на­шей ор­га­ни­за­ции.
– Что вы мо­же­те по­ка­зать по это­му по­во­ду? – спро­сил сле­до­ва­тель вла­ды­ку.
– Я уже ука­зал, что у Нос­ко­ва был про­ез­дом, но раз­го­во­ров с ним на те­му о контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции не имел и уста­но­вок ни пись­мен­ных, ни уст­ных не да­вал.
– Как ви­ди­те, ва­ше за­пи­ра­тель­ство и неже­ла­ние да­вать прав­ди­вые по­ка­за­ния след­ствию и то, что вы сво­и­ми от­ве­та­ми ста­ра­е­тесь за­пу­тать след­ствие, под­твер­жда­ет­ся дру­ги­ми участ­ни­ка­ми и ру­ко­во­ди­те­ля­ми этой по­встан­чес­кой ор­га­ни­за­ции. Бу­де­те ли вы да­вать след­ствию по­ка­за­ния о ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти и де­я­тель­но­сти дру­гих лиц, свя­зан­ных с ва­ми?
– Свое уча­стие в ор­га­ни­за­ции я от­ри­цаю. О контр­ре­во­лю­ци­он­ном за­го­во­ре Нос­ко­ва я не знал, по­это­му не да­вал ни пись­мен­ных, ни уст­ных уста­но­вок.
– О том, что Нос­ков, Паль­мов и дру­гие ве­ли ак­тив­ную контр­ре­во­лю­ци­он­ную ра­бо­ту, вы бы­ли осве­дом­ле­ны. Об этом под­твер­жда­ли са­ми об­ви­ня­емые на оч­ной став­ке с ва­ми 31 ок­тяб­ря 1936 го­да. По­че­му вы это скры­ва­е­те?
– О контр­ре­во­лю­ци­он­ной ра­бо­те, ко­то­рую про­во­ди­ли Нос­ков, Паль­мов, я ни­че­го не знал.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. При пер­вом до­про­се вы, ха­рак­те­ри­зуя Нос­ко­­ва, за­яви­ли: «из всех раз­го­во­ров я вы­вел за­клю­че­ние, что он от­но­сит­ся ло­яль­но к со­вет­ской вла­сти». Зна­чит, у вас с Нос­ко­вым раз­го­вор на по­ли­ти­че­ские те­мы был, так как без это­го вы не мог­ли бы сде­лать та­ко­го вы­во­да.
– Та­кой вы­вод я сде­лал по­то­му, что он, то есть Нос­ков, в раз­го­во­рах со мной не сде­лал ни од­но­го вы­па­да про­тив вла­сти. И к то­му же Нос­ков еще до по­лу­че­ния от ме­ня бла­го­сло­ве­ния был пред­ста­ви­те­ля­ми вла­сти за­ре­ги­стри­ро­ван на при­ход.
– Вы же го­во­ри­те, что с Нос­ко­вым не име­ли раз­го­во­ра на по­ли­ти­че­скую те­му, а бы­ли у вас раз­го­во­ры чи­сто ре­ли­ги­оз­но­го ха­рак­те­ра. Как же вы все же мог­ли опре­де­лить его ло­яль­ность к со­вет­ской вла­сти?
– В раз­го­во­рах Нос­ков ска­зал, что у него от­но­ше­ния с мест­ны­ми вла­стя­ми хо­ро­шие. В до­ка­за­тель­ство при­вел, что на него не на­кла­ды­ва­ют­ся та­кие на­ло­ги, как на дру­гих свя­щен­ни­ков, свы­ше нор­мы.
– Об от­но­ше­нии мест­ных вла­стей к Нос­ко­ву вы са­ми хо­те­ли узнать или Нос­ков в раз­го­во­рах рас­ска­зал сам об этом?
– За­дал во­прос Нос­ко­ву я, как у него де­ла с на­ло­гом. Нос­ков мне ска­зал, что на­ло­ги на­кла­ды­ва­ют не свы­ше нор­мы.
– Зна­чит, у вас с Нос­ко­вым бы­ли и дру­гие раз­го­во­ры, не ре­ли­ги­оз­но­го ха­рак­те­ра?
– Раз­го­вор был на ре­ли­ги­оз­ную те­му, а от­сю­да вы­тек во­прос и о на­ло­гах. Дру­гих раз­го­во­ров не бы­ло.
– Вы по-преж­не­му да­е­те след­ствию невер­ные по­ка­за­ния. С Нос­ко­вым у вас был раз­го­вор и на по­ли­ти­че­скую те­му. О чем вам бы­ло под­твер­жде­но на оч­ной став­ке 31 ок­тяб­ря с об­ви­ня­е­мы­ми Паль­мо­вым и За­ха­рьи­ным. По­че­му вы ста­ра­е­тесь скры­вать это от след­ствия?
– Я уже от­ве­чал, что ни­ка­ких раз­го­во­ров с Нос­ко­вым на по­ли­ти­че­ские те­мы не имел. Паль­мов и За­ха­рьин от ме­ня это­го не слы­ша­ли, по­это­му утвер­ждать не мо­гут.
– Вы сво­и­ми невер­ны­ми по­ка­за­ни­я­ми ста­ра­е­тесь вве­сти след­ствие в за­блуж­де­ние. Нос­ко­ва вы ха­рак­те­ри­зу­е­те как ло­яль­но­го че­ло­ве­ка, а Нос­ков дал по­ка­за­ния, что он ан­ти­со­вет­ский че­ло­век. В сво­их по­ка­за­ни­ях он го­во­рит: «...они, то есть Паль­мов, Мо­жи­рин, За­ха­рьин из­ла­га­ли свои взг­ля­ды, зная, что и я не со­вет­ский че­ло­век». И ва­ши по­ка­за­ния, что вы с Нос­ко­вым не име­ли раз­го­во­ра на ан­ти­со­вет­ские те­мы, яв­ля­ют­ся лож­ны­ми.
– Ни­ка­ких раз­го­во­ров на ан­ти­со­вет­ские те­мы я с Нос­ко­вым не имел.
– Кро­ме это­го, Нос­ков по­ка­зал, что он, как бла­го­чин­ный и име­ю­щий непри­ми­ри­мую враж­ду и зло­бу про­тив со­вет­ской вла­сти, все ан­ти­со­вет­ские суж­де­ния свя­щен­ни­ков офор­мил в контр­ре­во­лю­ци­он­ную ор­га­ни­за­цию, став ру­ко­во­ди­те­лем по­след­ней. Вам он об этом рас­ска­зал, ко­гда вы к нему за­ез­жа­ли. Пред­ла­га­ем не за­пи­рать­ся и дать по­ка­за­ния.
– Ни о ка­кой ор­га­ни­за­ции ме­ня Нос­ков не ин­фор­ми­ро­вал, и та­ко­го раз­го­во­ра не бы­ло.
– На­ме­ре­ны ли вы да­вать след­ствию по­ка­за­ния о сво­ем уча­стии в контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции?
– По­ка­за­ния да­вать со­гла­сен.
– Дай­те по­ка­за­ния, в чем за­клю­ча­лось ва­ше прак­ти­че­ское уча­стие в ор­га­ни­за­ции.
– Ни­ка­кой ор­га­ни­за­ции участ­ни­ком я не был, и дать по­ка­за­ния по это­му во­про­су я не мо­гу.
– Вы же на пер­вый за­дан­ный вам во­прос, бу­де­те ли да­вать по­ка­за­ния о сво­ем уча­стии в ор­га­ни­за­ции, да­ли от­вет, что по­ка­за­ния да­ди­те, а те­перь за­яв­ля­е­те, что дать по­ка­за­ния не мо­же­те. Чем объ­яс­нить ва­ши про­ти­во­ре­чи­вые от­ве­ты?
– Про­ти­во­ре­чий не ви­жу, я ду­мал, что вы бу­де­те ка­сать­ся лиц, при­час­т­ных к ор­га­ни­за­ции, по­это­му от­ве­тил, что по­ка­за­ния да­вать бу­ду.
– Хо­ро­шо, дай­те по­ка­за­ния о из­вест­ных вам ли­цах, при­ни­мав­ших уча­стие в ор­га­ни­за­ции.
– Мне ста­ло из­вест­но о контр­ре­во­лю­ци­он­ной ра­бо­те свя­щен­ни­ков, на­хо­дя­щих­ся в мо­ем под­чи­не­нии, толь­ко во вре­мя след­ствия. До это­го вре­ме­ни я не знал, что они ве­дут ра­бо­ту контр­ре­во­лю­ци­он­но­го ха­рак­те­ра.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. О том, что Нос­ков, Паль­мов, Мо­жи­рин и дру­гие ве­дут контр­ре­во­лю­ци­он­ную ра­бо­ту, вы зна­ли до след­ствия. Пред­ла­га­ем не за­пи­рать­ся, а дать по­ка­за­ния по это­му во­про­су.
– По­вто­ряю, что до след­ствия я не знал, что они ве­дут ра­бо­ту про­тив вла­сти, ко­гда ме­ня ста­ли до­пра­ши­вать, то бы­ли за­чи­та­ны кое-ка­кие по­ка­за­ния, с то­го вре­ме­ни я узнал, что они ве­дут контр­ре­во­лю­ци­он­ную ра­бо­ту.
– О том, что вы яв­ля­лись не толь­ко участ­ни­ком ор­га­ни­за­ции, а да­же ру­ко­во­ди­те­лем ее, вам под­твер­жда­ли на оч­ных став­ках Паль­мов и За­ха­рьин, и вы их по­ка­за­ния слы­ша­ли.
– По­ка­за­ния Паль­мо­ва и За­ха­рьи­на я от­ри­цаю, так как они не го­во­рят, что слы­ша­ли это от ме­ня лич­но, а им обо мне го­во­рил буд­то бы Нос­ков...
– Нос­ков на­чал за­ни­мать­ся контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­стью с мо­мен­та при­бы­тия в Смо­лен­ский рай­он из Си­б­ла­га. Вы, зная о его контр­ре­во­лю­ци­он­ных дей­стви­ях, не сня­ли его с ра­бо­ты, а, на­обо­рот, при­ня­ли са­ми ак­тив­ное уча­стие, воз­гла­вив эту ор­га­ни­за­цию. Что вас за­став­ля­ет скры­вать это?
– За­ни­мал­ся ли Нос­ков контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­стью с мо­мен­та при­бы­тия в Смо­лен­ский рай­он, мне неиз­вест­но. И вел ли он ра­бо­ту впо­след­ствии, я не знал так­же.
– Вы не мог­ли не знать, что Нос­ков со­зда­ет ор­га­ни­за­цию в Смо­лен­ском рай­оне, так как Нос­ко­вым за этот пе­ри­од вре­ме­ни за­вер­бо­ва­ны Паль­мов, Ва­силев­ский и дру­гие свя­щен­ни­ки. К то­му же, ко­гда вы при­ез­жа­ли к Нос­ко­ву, то об этом име­ли раз­го­вор.
– Раз­го­во­ра с Нос­ко­вым о его контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти у ме­ня не бы­ло, и я не знал, что им со­зда­ет­ся ка­кая-то ор­га­ни­за­ция.
25 де­каб­ря 1936 го­да ар­хи­епи­ско­пу Иа­ко­ву был предъ­яв­лен про­то­кол об окон­ча­нии след­ствия. Вла­ды­ка его под­пи­сать от­ка­зал­ся, ска­зав, что он не при­зна­ет се­бя ви­нов­ным и по­это­му про­то­кол под­пи­сы­вать не же­ла­ет.
Од­на­ко след­ствие на этом не бы­ло за­кон­че­но, и он вме­сте с дру­ги­ми за­клю­чен­ны­ми про­дол­жал пре­бы­вать в тюрь­ме. Несмот­ря на тя­же­лые ус­ло­вия тю­рем­но­го за­клю­че­ния и дли­тель­ность пре­бы­ва­ния в узах в усло­ви­ях неопре­де­лен­но­сти, не су­лив­шей ни­че­го доб­ро­го, вла­ды­ка не уны­вал, под­креп­ля­е­мый бла­го­да­тью Ду­ха Свя­то­го, да­вав­ше­го си­лы пе­ре­но­сить все ис­пы­та­ния, сколь бы дли­тель­ны и тя­же­лы они не бы­ли.
Вме­сте с вла­ды­кой в чис­ле дру­гих бы­ли аре­сто­ва­ны свя­щен­ни­ки Петр Гав­ри­лов и Иоанн Мо­жи­рин, инок Фе­о­дор (Ни­ки­тин) и ми­ря­нин Иван Про­то­по­пов.

Свя­щен­но­му­че­ник Петр ро­дил­ся в 1870 го­ду в де­ревне Ут­ки­но Ма­ма­дыш­ско­го уез­да Ка­зан­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Гав­ри­и­ла Гав­ри­ло­ва. В 1888 го­ду окон­чил учи­тель­скую се­ми­на­рию, а в 1903 го­ду – мис­си­о­нер­ские кур­сы. В 1895 го­ду Петр Гав­ри­ло­вич был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка. За без­упреч­ное и рев­ност­ное слу­же­ние отец Петр был воз­ве­ден в сан про­то­и­е­рея.
В 1929 го­ду он был вы­слан из го­ро­да Бар­на­у­ла в На­рым. Вер­нув­шись через че­ты­ре го­да из ссыл­ки, слу­жил в од­ном из хра­мов в го­ро­де Бий­ске. 1 но­яб­ря 1936 го­да отец Петр был аре­сто­ван. 4 но­яб­ря со­сто­ял­ся пер­вый до­прос, а за­тем до­про­сы про­дол­жа­лись в те­че­ние несколь­ких ме­ся­цев.
– Вам предъ­яв­ля­ет­ся об­ви­не­ние в том, что вы яв­ля­лись участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции, ста­вя­щей сво­ей за­да­чей свер­же­ние со­вет­ской вла­сти во­ору­жен­ным пу­тем в мо­мент ин­тер­вен­ции со сто­ро­ны Япо­нии. Что вы мо­же­те по­ка­зать об этом?
– Ви­нов­ным се­бя в этом не при­знаю.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. След­ствие рас­по­ла­га­ет бес­спор­ны­ми дан­ны­ми, изоб­ли­ча­ю­щи­ми вас как ак­тив­но­го участ­ни­ка по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции. Тре­бу­ем от вас прав­ди­вых по­ка­за­ний.
– Я это­го да­же и в мыс­лях не имел и за­ни­мать­ся эти­ми ве­ща­ми не за­ни­мал­ся.
– Вы про­дол­жа­е­те го­во­рить неправ­ду. Вам из­ве­стен свя­щен­ник Ро­за­нов Алек­сандр?
– Да, Ро­за­но­ва знаю с 1935 го­да, он ко мне при­шел как к про­то­и­е­рею. С ним раз­го­вор был крат­кий, но о чем го­во­ри­ли, точ­но не пом­ню.
– Дай­те по­ка­за­ния о по­ли­ти­че­ских на­стро­е­ни­ях Ро­за­но­ва.
– О по­ли­ти­че­ских на­стро­е­ни­ях Ро­за­но­ва ска­зать ни­че­го не мо­гу, не знаю.
– Сколь­ко раз у вас бы­вал Ро­за­нов?
– Был он у ме­ня ра­за два-три.
– За­чем он при­хо­дил к вам?
– За­чем он при­хо­дил ко мне, не знаю.
– С кем он, то есть Ро­за­нов, при­хо­дил к вам?
– Не пом­ню ко­гда, то есть в ка­кой-то ме­сяц 1936 го­да, Ро­за­нов при­хо­дил ко мне со свя­щен­ни­ком Ни­ко­ла­ем Го­ро­дец­ким, при­хо­ди­ли они ко мне за со­ве­том, ку­да пи­сать и как о сло­же­нии по­до­ход­но­го на­ло­га.
– А был ли у вас Ро­за­нов с дру­гим кем-ли­бо еще в 1935 и 1936 го­ду?
– Нет, боль­ше ни с кем не при­хо­дил.
– Вы по-преж­не­му про­дол­жа­е­те го­во­рить неправ­ду. След­ствию из­вес­т­но, что Ро­за­нов был у вас в 1935 и 1936 го­ду вме­сте с бла­го­чин­ным Смо­лен­ско­го рай­о­на Да­ни­и­лом Нос­ко­вым.
– Вер­но, при­по­ми­наю, что Нос­ков был у ме­ня осе­нью 1935 го­да и вес­ной 1936 го­да, при­хо­дил он ко мне за ми­ром и с от­но­ше­ни­ем ар­хи­ерея от­пу­стить ему ми­ра. Ко­гда был у ме­ня Нос­ков вто­рой раз, то ко мне за­шел и Ро­за­нов. На­пив­шись у ме­ня чаю, они от ме­ня ушли к Ми­ха­и­лу Бо­сых.
– У ко­го Нос­ков но­че­вал, ко­гда бы­вал в Бий­ске?
– У ме­ня Нос­ков не но­че­вал ни ра­зу, ко­гда он при­хо­дил вес­ной 1936 го­да, то но­че­вал у Бо­сых.
– Ка­кие у вас с Нос­ко­вым бы­ли раз­го­во­ры?
– Раз­го­во­ры бы­ли чи­сто ре­ли­ги­оз­но­го ха­рак­те­ра, то есть го­во­ри­ли, что нуж­но бы­ло бы иметь свою ар­хи­ерей­скую ка­фед­ру в Бий­ске.
– По­че­му вы на преды­ду­щий во­прос от­ве­ти­ли, что кро­ме Ро­за­но­ва и Го­ро­дец­ко­го у вас ни­ко­го не бы­ло? По­че­му скры­ли свое зна­ком­ство с Нос­ко­вым?
– Я не скрыл свое зна­ком­ство с Нос­ко­вым, а про­сто за­был, что он был у ме­ня.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду, след­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что с Нос­ко­вым и Ро­за­но­вым у вас бы­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ные раз­го­во­ры, позд­нее вас Нос­ков во­влек в по­встан­че­скую ор­га­ни­за­цию.
– Это я от­ри­цаю.
– Вы все вре­мя да­е­те след­ствию лож­ные по­ка­за­ния и от­ви­ли­ва­е­те от от­ве­тов на по­став­лен­ные вам во­про­сы, что вы яв­ля­е­тесь участ­ни­ком по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции.
– Ни в ка­кой ор­га­ни­за­ции я не со­сто­ял и не знаю о ее да­же су­ще­ство­ва­нии.
– Вы на­прас­но ста­ли на путь за­пи­ра­тель­ства. След­ствие рас­по­ла­га­ет бес­спор­ны­ми дан­ны­ми, что вы бы­ли хо­ро­шо осве­дом­ле­ны о контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти Ро­за­но­ва и Нос­ко­ва, так как са­ми яв­ля­лись участ­ни­ком по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции. Бу­де­те ли вы про­дол­жать го­во­рить неправ­ду или бу­де­те да­вать след­ствию прав­ди­вые по­ка­за­ния?
– Я еще раз под­твер­ждаю, что по­ка­за­ния мои прав­ди­вые. Я не знал и не участ­во­вал в контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции.
– Вы опять укло­ня­е­тесь от от­ве­тов на во­про­сы. Вы не толь­ко бы­ли осве­дом­ле­ны, а да­же са­ми при­ни­ма­ли ак­тив­ное уча­стие в вы­яв­ле­нии на­стро­е­ний сре­ди на­се­ле­ния и под­би­ра­ли лю­дей для вер­бов­ки в по­встан­че­скую ор­га­ни­за­цию. След­ствие от вас ка­те­го­ри­че­ски тре­бу­ет не за­пи­рать­ся, а го­во­рить на по­став­лен­ные вам во­про­сы прав­ду.
– Это от­ри­цаю. Ни с кем ни­ко­гда я не вел ни­ка­ких раз­го­во­ров.
– Вы ар­хи­ерея Мас­ка­е­ва зна­е­те? Дай­те по­ка­за­ния о по­ли­ти­че­ских на­стро­е­ни­ях Иа­ко­ва Мас­ка­е­ва.
– О по­ли­ти­че­ских на­стро­е­ни­ях Мас­ка­е­ва я ни­че­го не знаю, по это­му по­во­ду раз­го­во­ра с ним не бы­ло.
– Вы вре­те, о по­ли­ти­че­ских на­стро­е­ни­ях Мас­ка­е­ва вы бы­ли осве­дом­ле­ны. Для ули­че­ния вас во лжи вам предъ­яв­ля­ют­ся по­ка­за­ния свя­щен­ни­ка Паль­мо­ва, ко­то­рый пря­мо ука­зы­ва­ет, что Мас­ка­ев на­стро­ен контр­ре­во­лю­ци­он­но, яв­лял­ся ру­ко­во­ди­те­лем по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции, да­вал уста­нов­ки, при­ез­жал в 1935 го­ду сам в Бийск и Смо­ленск.
– Это от­ри­цаю. Со мной Мас­ка­ев ни о чем ни­ко­гда не го­во­рил. В Бийск Мас­ка­ев при­ез­жал в 1935 го­ду, в пер­вых чис­лах ян­ва­ря, про­вел служ­бу и уехал, раз­го­во­ров с ним я не имел.
– На преды­ду­щем до­про­се вы ска­за­ли, что с Мас­ка­е­вым зна­ко­мы с 1933 го­да. Дай­те по­ка­за­ния о по­ли­ти­че­ской на­стро­ен­но­сти Мас­ка­е­ва, – по­тре­бо­вал сле­до­ва­тель на сле­ду­ю­щем до­про­се.
– О по­ли­ти­че­ских на­стро­е­ни­ях Мас­ка­е­ва я ни­че­го не знаю.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. О по­ли­ти­че­ских на­стро­е­ни­ях Мас­ка­е­ва вы бы­ли хо­ро­шо осве­дом­ле­ны. Для ули­че­ния вас во лжи вам на преды­ду­щем до­про­се бы­ли предъ­яв­ле­ны по­ка­за­ния об­ви­ня­е­мо­го Паль­мо­ва, ко­то­рый ука­зал, что Мас­ка­ев яв­лял­ся ос­нов­ным ру­ко­во­ди­те­лем контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции. Им, то есть Мас­ка­е­вым, бы­ли за­вер­бо­ва­ны Нос­ков, вы и дру­гие. След­ствие на­стой­чи­во тре­бу­ет от вас не за­пи­рать­ся.
– Мас­ка­е­ва я знаю толь­ко как ар­хи­ерея. Раз­го­во­ров на по­ли­ти­че­ские те­мы ни­ко­гда не имел. Паль­мо­ва я со­вер­шен­но не знаю и по­ка­за­ния его от­ри­цаю.
– Ва­ше по­ве­де­ние на след­ствии сви­де­тель­ству­ет о ва­шей неис­крен­но­сти, а так­же и о том, что вы сво­и­ми по­ка­за­ни­я­ми ста­ра­е­тесь за­пу­тать след­ствие. Бу­де­те ли вы да­вать след­ствию прав­ди­вые по­ка­за­ния или со­вер­шен­но от­ка­зы­ва­е­тесь от да­чи по­ка­за­ний?
– По­ка­за­ния да­вать я не от­ка­зы­ва­юсь.
– Ес­ли вы за­яв­ля­е­те, что по­ка­за­ния да­вать след­ствию бу­де­те, то­гда рас­ска­жи­те о ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти и де­я­тель­но­сти ва­ших со­общ­ни­ков.
– Контр­ре­во­лю­ци­ей я не за­ни­мал­ся, по­это­му у ме­ня не бы­ло ни­ка­ких со­общ­ни­ков и рас­ска­зать об этом я ни­че­го не имею.
– Но на преды­ду­щий во­прос вы от­ве­ти­ли, что след­ствию бу­де­те да­вать по­ка­за­ния о ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти, те­перь же за­яв­ля­ете, что ни­че­го не зна­е­те. Ка­те­го­ри­че­ски на­ста­и­ва­ем дать след­ствию по­ка­за­ния о контр­ре­во­лю­ци­он­ной ва­шей де­я­тель­но­сти.
– Контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­стью я не за­ни­мал­ся.
– Вы по-преж­не­му вре­те. След­ствие рас­по­ла­га­ет неопро­вер­жи­мы­ми дан­ны­ми, что вы не толь­ко бы­ли участ­ни­ком ор­га­ни­за­ции, а да­же по ука­за­нию ру­ко­вод­ства контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции со­зда­ва­ли ячей­ку в го­ро­де Бий­ске. Тре­бу­ем дать по­ка­за­ния по это­му во­про­су.
– Я уже от­ве­тил на преды­ду­щие во­про­сы, что контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­стью не за­ни­мал­ся, по­это­му боль­ше ни­че­го ска­зать не мо­гу, так как не знаю.
– При­зна­е­те ли се­бя ви­нов­ным в предъ­яв­лен­ном вам об­ви­не­нии, что вы яв­ля­лись участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции?
– Ви­нов­ным се­бя в этом не при­знаю, ни в ка­кой ор­га­ни­за­ции я не со­сто­ял.
– Вы вре­те. След­ствию до­сто­вер­но из­вест­но о ва­ших контр­ре­во­лю­ци­он­ных на­стро­е­ни­ях. Тре­бу­ем дать по это­му во­про­су прав­ди­вые по­ка­за­ния.
– Мои на­стро­е­ния ло­яль­ные по от­но­ше­нию к со­вет­ской вла­сти, по­это­му дать по­ка­за­ния о сво­их контр­ре­во­лю­ци­он­ных де­лах не мо­гу, так как у ме­ня их не бы­ло.
– Ва­ше по­ве­де­ние на след­ствии сви­де­тель­ству­ет о ва­шей неис­крен­но­сти и о том, что вы сво­и­ми по­ка­за­ни­я­ми ста­ра­е­тесь за­пу­тать след­ствие. На преды­ду­щих до­про­сах вы бы­ли ули­че­ны по­ка­за­ни­я­ми дру­гих об­ви­ня­е­мых, что яв­ля­лись участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции. Бу­де­те ли вы да­вать след­ствию прав­ди­вые по­ка­за­ния или от­ка­зы­ва­е­тесь от да­чи по­ка­за­ний?
– По­ка­за­ния да­вать я не от­ка­зы­ва­юсь, но го­во­рю, что контр­ре­во­лю­ци­он­ных на­стро­е­ний у ме­ня не бы­ло, и я не со­сто­ял ни в ка­кой ор­га­ни­за­ции.
– Хо­тя вы и за­яв­ля­е­те след­ствию, что по­ка­за­ния бу­де­те да­вать прав­ди­вые, но да­е­те след­ствию лож­ные по­ка­за­ния. Для изоб­ли­че­ния вас в неправ­де вам предъ­яв­ля­ют­ся по­ка­за­ния Ми­ха­и­ла Бо­сых, где он го­во­рит, что вы, чи­тая га­зе­ты в сто­рож­ке 22 ок­тяб­ря, го­во­ри­ли: «Ис­пан­ский фа­шизм без­услов­но возь­мет Мад­рид и вы­го­нит из Ис­па­нии ком­му­ни­стов. Упра­вят­ся у се­бя, то­гда возь­мут­ся и за на­ших то­ва­ри­щей... И ес­ли они возь­мут­ся, то со­трут с ли­ца зем­ли эту со­вет­скую власть». Бу­де­те ли вы те­перь от­ри­цать свои контр­ре­во­лю­ци­он­ные на­стро­е­ния и уча­стие в ор­га­ни­за­ции?
– По­ка­за­ния Бо­сых я от­ри­цаю пол­но­стью. Ни­ко­гда я по­сле служ­бы в сто­рож­ке не был и не имел при­выч­ки за­хо­дить, а ес­ли ко­гда и слу­ча­ет­ся зай­ти, то га­зет чи­тать в сто­рож­ке в при­сут­ствии сто­ро­жей и дру­гих лиц не чи­тал. Га­зе­ты я вы­пи­сы­ваю на дом и чи­таю их до­ма в сво­бод­ное от служ­бы вре­мя.
– Но ведь Бо­сых ваш со­слу­жи­вец по церк­ви и по­ка­зать неправ­ду не мог, к то­му же он ссы­ла­ет­ся на ряд лиц, при­сут­ство­вав­ших при этом. Эти ли­ца под­твер­жда­ют по­ка­за­ния Бо­сых. На­стой­чи­во тре­бу­ем дать прав­ди­вые по­ка­за­ния о ва­ших контр­ре­во­лю­ци­он­ных на­стро­е­ни­ях.
– Я уже от­ве­чал вам, что контр­ре­во­лю­ци­он­ны­ми де­ла­ми не за­ни­мал­ся, по­это­му дать по­ка­за­ния по это­му во­про­су не мо­гу.
За­тем до­про­сы про­дол­жа­лись еще в те­че­ние ме­ся­ца, и сле­до­ва­те­ли на­стой­чи­во до­би­ва­лись, чтобы свя­щен­ник ого­во­рил се­бя и дру­гих.
– Дай­те по­ка­за­ния о ва­ших контр­ре­во­лю­ци­он­ных взгля­дах, – по­тре­бо­вал сле­до­ва­тель.
– Я ло­я­лен к су­ще­ству­ю­щей со­вет­ской вла­сти и ан­ти­со­вет­ских на­стро­е­ний не имел.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. До­про­шен­ный сви­де­тель Бо­сых пря­мо ука­зал, что вы свои ан­ти­со­вет­ские на­стро­е­ния ча­сто вы­ска­зы­ва­ли, бу­дучи в цер­ков­ной сто­рож­ке. По­ка­за­ния Бо­сых вам бы­ли предъ­яв­ле­ны. Не ста­рай­тесь за­пу­тать след­ствие лож­ны­ми по­ка­за­ни­я­ми.
– Ни­ко­гда я га­зет в цер­ков­ной сто­рож­ке не чи­тал и го­во­рить та­кие сло­ва по от­но­ше­нию к со­вет­ской вла­сти не мог.
– Вы все вре­мя го­во­ри­те неправ­ду. Для ули­че­ния вас в неправ­де вам да­ет­ся оч­ная став­ка с Ми­ха­и­лом Бо­сых.
– Рас­ска­жи­те, что вам из­вест­но о контр­ре­во­лю­ци­он­ных дей­стви­ях Пет­ра Гав­ри­ло­ва, – спро­сил сле­до­ва­тель Ми­ха­и­ла Бо­сых.
– Гав­ри­лов на­стро­ен рез­ко ан­ти­со­вет­ски. К это­му я мо­гу при­ве­сти сле­ду­ю­щее. В два­дца­тых чис­лах, ка­жет­ся 22 ок­тяб­ря 1936 го­да, Гав­ри­лов по­сле окон­ча­ния цер­ков­ной служ­бы вы­шел из церк­ви и за­шел в сто­рож­ку. В этот день бы­ли по­лу­че­ны све­жие га­зе­ты «Сов­си­бирь» и «Крас­ный Ал­тай». Эти га­зе­ты Гав­ри­лов взял и стал чи­тать о но­вых со­бы­ти­ях в Ис­па­нии. Про­чи­тав эти из­ве­стия, стал го­во­рить: «Ис­пан­ский фа­шизм без­услов­но возь­мет Мад­рид и вы­го­нит из Ис­па­нии ком­му­ни­стов. Упра­вят­ся у се­бя – возь­мут­ся за на­ших то­ва­ри­щей. Ис­па­нии по­мо­га­ет Гер­ма­ния, а на­шим во­е­вать с ни­ми не сто­ит со­вать­ся. И ес­ли они возь­мут­ся, то со­трут с ли­ца зем­ли эту со­вет­скую власть.
– Что вы мо­же­те ска­зать по это­му во­про­су? – спро­сил сле­до­ва­тель от­ца Пет­ра.
– Воз­мож­но, что я и за­хо­дил в сто­рож­ку, но не имею при­выч­ки чи­тать га­зе­ты в сто­рож­ке.
– Кто кро­ме вас и Гав­ри­ло­ва был в это вре­мя в сто­рож­ке? – спро­сил сле­до­ва­тель сви­де­те­ля.
– Кро­ме ме­ня в сто­рож­ке бы­ли сто­ро­жа церк­ви. Был еще ка­кой-то ни­щий, ко­то­рый си­дел в уг­лу сто­рож­ки, раз­би­рал со­бран­ные кус­ки от по­да­я­ния.
– Ва­ше за­пи­ра­тель­ство, как ви­ди­те, ни к че­му не при­во­дит. Тре­бу­ем дать прав­ди­вые по­ка­за­ния об этом, – ска­зал от­цу Пет­ру сле­до­ва­тель.
– Я уже ска­зал, что в сто­рож­ке га­зет я не чи­тал и раз­го­во­ров ан­ти­со­вет­ско­го ха­рак­те­ра не вел.
Ко­гда лже­сви­де­тель был уве­ден, сле­до­ва­тель ска­зал свя­щен­ни­ку.
– Как ви­ди­те, ва­ше по­ве­де­ние на след­ствии, име­ю­щее цель за­пу­тать его сво­и­ми лож­ны­ми по­ка­за­ни­я­ми, не оправ­ды­ва­ет­ся. Пред­ла­га­ем не за­пи­рать­ся, а дать прав­ди­вые по­ка­за­ния о про­во­ди­мой ва­ми контр­ре­во­лю­ци­он­ной ра­бо­те.
– Ни­ка­кой контр­ре­во­лю­ци­он­ной ра­бо­ты я не про­во­дил, по­это­му дать по­ка­за­ния по это­му во­про­су не мо­гу.
До­би­ва­ясь лже­сви­де­тель­ства от свя­щен­ни­ка, сле­до­ва­тель и да­лее про­дол­жал устра­и­вать оч­ные став­ки с те­ми, кто ого­во­рил се­бя и со­бра­тьев, но отец Петр от­верг все их по­ка­за­ния.

Свя­щен­но­му­че­ник Иоанн ро­дил­ся в 1870 го­ду в се­ле Со­фьи­но Там­бов­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Ми­ха­и­ла Мо­жи­ри­на. По окон­ча­нии сред­не­го учеб­но­го за­ве­де­ния Иван Ми­хай­ло­вич был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка. В 1931 го­ду отец Иоанн был аре­сто­ван и за­клю­чен в конц­ла­герь. По воз­вра­ще­нии из за­клю­че­ния он стал слу­жить в хра­ме в се­ле Ста­ро-Бе­ло­ку­ри­ха Ал­тай­ско­го края. Неза­дол­го до но­во­го аре­ста от­ца Иоан­на по­стиг­ло боль­шое ис­ку­ше­ние, по по­во­ду ко­то­ро­го он пи­сал 4 сен­тяб­ря 1936 го­да свя­щен­ни­ку Да­ни­и­лу Нос­ко­ву: «С са­мо­го на­ча­ла по­ступ­ле­ния на Бе­ло­ку­ри­хин­ский при­ход тя­же­лая кар­ти­на, тя­же­лое впе­чат­ле­ние от­зы­ва­лись в мо­ей ду­ше и серд­це. Те­перь ка­за­лось, что де­ло устро­и­лось. В вос­крес­ные дни, а в осо­бен­но­сти в ве­ли­кие празд­ни­ки, ко­гда боль­ше бы­ва­ет мо­ля­щих­ся, ста­ло раз­да­вать­ся под сво­да­ми хра­ма жи­вое пас­тыр­ское сло­во – об устро­е­нии жиз­ни при­хо­жан по за­ве­там Хри­ста. И в эти ми­ну­ты мне чув­ство­ва­лось, что мои уста гла­го­лят от из­быт­ка серд­ца. Но увы, на­вер­но не при­дет­ся от­слу­жить ни од­ной ли­тур­гии, так как цер­ковь тре­бу­ют осво­бо­дить для за­сып­ки хле­ба, как и в про­шлом го­ду. Про­ви­де­ние сно­ва остав­ля­ет ме­ня без служ­бы. Все эти дей­ствия ли­ша­ют нас пра­ва от­вер­гать про­мыс­ли­тель­ные дей­ствия Бо­га и обя­зы­ва­ют нас к осто­рож­но­сти в суж­де­ни­ях о том, что невоз­мож­но для на­ше­го ра­зу­ма узнать».
23 сен­тяб­ря 1936 го­да вла­сти аре­сто­ва­ли свя­щен­ни­ка, за­клю­чи­ли в тюрь­му го­ро­да Бий­ска и сра­зу же при­сту­пи­ли к до­про­сам.
– Сколь­ко вре­ме­ни вы жи­ли в Смо­лен­ском рай­оне?
– В Смо­лен­ский рай­он я при­был по­сле осво­бож­де­ния ме­ня из ла­гер­но­го пунк­та на стан­ции Яя в 1933 го­ду. Осво­бож­ден я был по ин­ва­лид­но­сти как нетру­до­спо­соб­ный. С 15 июля 1933 го­да я на­чал слу­жить свя­щен­ни­ком в Смо­лен­ском рай­оне. Слу­жил в се­лах Но­во-Смо­лен­ское, Смо­лен­ское, Ста­ро-Ты­рыш­ки­но.
– Име­ли ли вы зна­ко­мых в Смо­лен­ском рай­оне до при­ез­да в него?
– Зна­ко­мых ни­ко­го не имел.
– По­че­му по­сле осво­бож­де­ния из ла­ге­рей вы из­бра­ли ме­стом сво­е­го жи­тель­ства Смо­лен­ский рай­он?
– Я, бу­дучи осво­бож­ден из ла­ге­ря как нетру­до­спо­соб­ный, дол­жен был от­бы­вать воль­ную ссыл­ку три го­да в За­пад­ной Си­би­ри. Ме­стом от­бы­ва­ния ссыл­ки был на­зна­чен го­род Бийск. Бий­ский от­дел ОГПУ опре­де­лил мне ме­сто жи­тель­ства в Смо­лен­ском рай­оне, ку­да я и явил­ся.
– На­зо­ви­те ва­ших хо­ро­ших зна­ко­мых в Смо­лен­ском рай­оне.
– Хо­ро­шо зна­ко­мых у ме­ня в Смо­лен­ском рай­оне не так-то мно­го. В се­ле Смо­лен­ском я знаю свя­щен­ни­ка Да­ни­и­ла Мат­ве­е­ви­ча Нос­ко­ва. В се­ле Ста­ро-Ты­рыш­ки­но знаю Мит­ро­фа­на Гав­ри­ло­ви­ча Бел­го­род­це­ва, цер­ков­но­го ста­ро­сту Сте­па­на Се­ме­но­ви­ча Ка­ще­е­ва, кре­стья­ни­на-еди­но­лич­­ни­ка, и Пав­ла Яко­вле­ви­ча Тру­бо­ту­ри­на, сек­ре­та­ря цер­ков­но­го со­ве­та.
– Рас­ска­жи­те, при ка­ких об­сто­я­тель­ствах и где вы по­зна­ко­ми­лись с пе­ре­чис­лен­ны­ми вы­ше ли­ца­ми.
– В 1933 го­ду я был на ба­за­ре в се­ле Смо­лен­ском. Идя по ба­за­ру, я уви­дел че­ло­ве­ка, иду­ще­го в си­бла­гов­ской одеж­де. Оста­но­вив его, я спро­сил: из Си­б­ла­га? Он мне от­ве­тил: да. На мой во­прос, кто та­кой, мне по­сле­до­вал от­вет, что свя­щен­ник по фа­ми­лии Нос­ков, со­слан в Смо­лен­ский рай­он для от­бы­тия ссыл­ки. До зи­мы 1933 го­да я Нос­ко­ва ни­где не встре­чал. Слу­жил же я свя­щен­ни­ком в се­ле Но­во-Смо­лен­ском. Зи­мой 1933 го­да, в ка­ком ме­ся­це, не пом­ню, ко мне при­шел мо­нах, от­бы­вав­ший со мной на­ка­за­ние в Си­б­ла­ге. Звать это­го мо­на­ха Ва­си­лий Фе­до­ро­вич, фа­ми­лию не знаю. Этот мо­нах, при­дя ко мне, ска­зал, что он при­шел от Нос­ко­ва, ко­то­рый на­зна­чен ар­хи­ере­ем бла­го­чин­ным. Нос­ков как бла­го­чин­ный по­слал его по се­лам брать на учет свя­щен­ни­ков. Точ­но не пом­ню, но­че­вал этот мо­нах или нет, знаю, что он от ме­ня ушел в се­ло Анут­ское. На­сто­я­щее мое зна­ком­ство с Нос­ко­вым от­но­сит­ся к на­ча­лу 1934 го­да, то есть к то­му вре­ме­ни, как я пе­ре­ехал слу­жить свя­щен­ни­ком в се­ло Смо­лен­ское. По­сле за­кры­тия ка­мен­ной церк­ви в се­ле Смо­лен­ском я пе­ре­шел слу­жить свя­щен­ни­ком в мо­лит­вен­ный дом в се­ле Смо­лен­ском, где слу­жил и Нос­ков. С тех пор я счи­таю Нос­ко­ва сво­им хо­ро­шим зна­ко­мым.
– При­зна­е­те ли се­бя ви­нов­ным в предъ­яв­лен­ном вам об­ви­не­нии в том, что вы яв­ля­е­тесь ак­тив­ным участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной груп­пы? Участ­во­ва­ли на сбо­ри­щах этой груп­пы у Да­ни­и­ла Нос­ко­ва? Вы­ска­зы­ва­ли свои ан­ти­со­вет­ские взгля­ды, пред­ла­га­ли ве­сти ор­га­ни­за­цию недо­воль­ных лиц на во­ору­жен­ное вос­ста­ние для свер­же­ния со­вет­ской вла­сти?
– Ви­нов­ным се­бя в предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии не при­знаю, так как ни в ка­кой груп­пе, ве­ду­щей ан­ти­со­вет­скую ра­бо­ту, не со­сто­ял.
– Вы у Нос­ко­ва ча­сто бы­ва­ли в се­ле Смо­лен­ском?
– Знаю я Нос­ко­ва с 1934 го­да, то есть с то­го мо­мен­та как он при­е­хал в се­ло Смо­лен­ское. По­прав­ля­юсь, с то­го мо­мен­та, как я стал слу­жить свя­щен­ни­ком в се­ле Смо­лен­ском, я слу­жил в ка­мен­ной церк­ви, ныне за­кры­той, а Нос­ков слу­жил в де­ре­вян­ной. Жи­вя в од­ном се­ле, я по­се­щал Нос­ко­ва.
– По­се­щая Нос­ко­ва, вы име­ли с ним раз­го­во­ры о жиз­ни кол­хоз­ни­ков и еди­но­лич­ни­ков се­ла Смо­лен­ско­го?
– Раз­го­во­ры о жиз­ни кре­стьян у нас с Нос­ко­вым, ко­неч­но, бы­ли, но эти раз­го­во­ры бы­ли в плос­ко­сти то­го, что ве­ру­ю­щих с каж­дым го­дом ста­но­вит­ся мень­ше. Го­во­ря об этом, мы тол­ко­ва­ли, что те кре­стьяне, ко­то­рые в кол­хо­зе, они не хо­дят по­то­му, что за­ня­ты ра­бо­той, а вот по­че­му не хо­дят в цер­ковь еди­но­лич­ни­ки, мы до­ду­мать­ся не мог­ли. В дру­гой ка­кой-ли­бо плос­ко­сти у нас с Нос­ко­вым раз­го­во­ров не бы­ло.
– След­ствию из­вест­но, что вы с Нос­ко­вым го­во­ри­ли о том, что сре­ди кре­стьян есть мно­го недо­воль­ных со­вет­ской вла­стью и что этих недо­воль­ных нуж­но при­бли­зить к церк­ви.
– Та­ких раз­го­во­ров с Нос­ко­вым не бы­ло.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду, так как с Нос­ко­вым вы до­воль­но ча­сто го­во­ри­ли на по­ли­ти­че­ские те­мы, об­суж­да­ли про­чи­тан­ное из га­зет о со­бы­ти­ях в дру­гих стра­нах, го­во­ри­ли, что вой­на с СССР неиз­беж­на, и пе­ре­во­рот дол­жен быть.
– Ни­ко­гда с Нос­ко­вым на по­ли­ти­че­ские те­мы не го­во­ри­ли.
– Вы в июле 1936 го­да за­хо­ди­ли к Нос­ко­ву?
– Ка­ко­го чис­ла, не пом­ню, но в июле 1936 го­да у Нос­ко­ва я был. За­хо­дил я к Нос­ко­ву, по-ви­ди­мо­му, узнать, ка­кой он по­лу­чил от­вет на по­дан­ное им за­яв­ле­ние об осво­бож­де­нии, так как я имел в ви­ду по­сле его осво­бож­де­ния за­нять его при­ход.
– Ко­гда вы за­шли к Нос­ко­ву, то кто был у него?
– У Нос­ко­ва в это вре­мя си­дел свя­щен­ник Ни­ко­лай Паль­мов и ка­кой-то кре­стья­нин из се­ла Но­во-Бе­ло­ку­ри­ха, но фа­ми­лии это­го кре­стья­ни­на я не знаю, узнал я, что он из Но­во-Бе­ло­ку­ри­хи по­то­му, что он при­шел вме­сте с Паль­мо­вым ре­ги­стри­ро­вать его в это се­ло. И боль­ше, ка­жет­ся, не бы­ло ни­ко­го.
– О чем в это вре­мя вы го­во­ри­ли?
– Раз­го­вор был на раз­ные обы­ден­ные те­мы. Во вре­мя этих раз­го­во­ров кос­ну­лись во­про­са и о но­вой кон­сти­ту­ции. Я стал го­во­рить, что по но­вой кон­сти­ту­ции бу­дут предо­став­ле­ны пра­ва вы­бо­ра и свя­щен­ни­кам, но здесь же сра­зу ска­зал, что в этих пра­вах не нуж­да­юсь, так как я ни­ко­гда не хо­дил на вы­бо­ры и не пой­ду, мое де­ло ис­прав­лять ре­ли­ги­оз­ные об­ря­ды. Даль­ше кос­нул­ся во­про­са, что при но­вой кон­сти­ту­ции бу­дет раз­ре­ше­но сво­бод­ное про­ве­де­ние ми­тин­гов и со­бра­ний, а бу­дут ли раз­ре­ше­ны крест­ные хо­ды, не ска­за­но. Ка­ких-ли­бо се­рьез­ных по­дроб­но­стей мы не ка­са­лись, и об­суж­дать кон­сти­ту­цию мы не об­суж­да­ли.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду, так как во вре­мя этой бе­се­ды, ка­са­ясь но­вой кон­сти­ту­ции, вы вы­ска­зы­ва­ли свои взгля­ды, что ис­поль­зо­вать эту кон­сти­ту­цию мож­но хо­ро­шо по­сле ее утвер­жде­ния, со­би­рать кре­стьян, про­во­дить от­кры­тые ми­тин­ги и ор­га­ни­зо­вы­вать на­се­ле­ние для от­кры­тия но­вых цер­квей.
– В та­ком раз­ре­зе мы по во­про­су о но­вой кон­сти­ту­ции не раз­го­ва­ри­ва­ли.
– Во вре­мя этой бе­се­ды вы ка­са­лись и меж­ду­на­род­но­го по­ло­же­ния. Раз­би­рая по­след­ние со­бы­тия, лич­но вы и Нос­ков вы­ска­зы­ва­ли свое мне­ние о неиз­беж­ной войне ино­стран­ных го­су­дарств с СССР и вос­ста­ния во вре­мя вой­ны внут­ри стра­ны.
– Об этом у нас раз­го­во­ров не бы­ло.
– След­ствию из­вест­но, что вы раз­го­во­ры о войне внут­ри СССР ве­ли не толь­ко с Нос­ко­вым, Паль­мо­вым, а да­же и сре­ди кре­стьян, ко­то­рых сво­ими раз­го­во­ра­ми об­ра­ба­ты­ва­ли в ан­ти­со­вет­ском ду­хе. По­че­му вы это скры­ва­е­те от след­ствия?
– Раз­го­во­ров о пред­сто­я­щей войне СССР с дру­ги­ми стра­на­ми я ни­где ни с кем не вел.
– Вы опять го­во­ри­те неправ­ду. Вам предъ­яв­ля­ет­ся про­то­кол до­про­са сви­де­те­ля Сте­па­на Ка­ще­е­ва, ко­то­рый на до­про­се по­ка­зал, что он за­хо­дил к вам на квар­ти­ру, ко­гда вы жи­ли в цер­ков­ной сто­рож­ке, слы­шал от вас, что при со­вет­ской вла­сти жить ста­ло пло­хо, кор­мить­ся ста­ло нечем, кол­хоз­ни­ки си­дят го­ло­дом. Тут же до­бав­ля­ли Ка­ще­е­ву, что жизнь ско­ро пе­ре­ме­нит­ся, так как бу­дет вой­на и Япо­ния свергнет со­вет­скую власть.
– Та­ких раз­го­во­ров я с Ка­ще­е­вым не имел, хо­тя Ка­ще­е­ва знаю хо­ро­шо. Жить мне бы­ло не так-то пло­хо, и оби­жать­ся мне на жизнь не при­хо­ди­лось.
– Вы жи­ли в се­ле Ста­ро-Ты­рыш­ки­но Смо­лен­ско­го рай­о­на?
– В се­ле Ста­ро-Ты­рыш­ки­но я жил с 1 ав­гу­ста 1935 го­да по 15 июня 1936 го­да. С 1 ав­гу­ста до 12 де­каб­ря 1935 го­да я там слу­жил свя­щен­ни­ком. В де­каб­ре ме­ся­це по­сле за­кры­тия церк­ви я в этом се­ле жил без ра­бо­ты.
– Жи­те­ля се­ла Ста­ро-Ты­рыш­ки­на Мит­ро­фа­на Бел­го­род­це­ва вы зна­е­те?
– Знаю, так как он был сто­ро­жем церк­ви и был цер­ков­ным ста­ро­стой. Бел­го­род­цев кол­хоз­ник.
– Име­ли вы с Бел­го­род­це­вым раз­го­во­ры о том, что ско­ро бу­дет вой­на и кол­хоз­ни­ков за то, что они не хо­те­ли жить еди­но­лич­но, бу­дут уби­вать?
– Та­ких раз­го­во­ров у ме­ня с Бел­го­род­це­вым ни­ко­гда не бы­ло.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду, так как Мит­ро­фан Бел­го­род­цев на­ми до­про­шен, по это­му во­про­су он по­ка­зал, что в один из вос­крес­ных дней в мар­те 1936 го­да в цер­ков­ную сто­рож­ку при­шли он, Ка­ще­ев, Ле­тя­гин и ряд жен­щин. В раз­го­во­рах с ни­ми вы ста­ли го­во­рить, что при со­вет­ской вла­сти жить ста­ло пло­хо и осо­бен­но пло­хо жи­вет­ся кол­хоз­ни­кам. По­том ска­за­ли, что ско­ро жи­тье пе­ре­ме­нит­ся, так как власть сверг­нут, кол­хо­зов не бу­дет.
– Та­ких раз­го­во­ров я ни с Ка­ще­е­вым, ни с Бел­го­род­це­вым не вел.
– Вы на­прас­но вста­е­те на путь от­ри­ца­ния это­го, так как Бел­го­род­цев и Ка­ще­ев в сво­их по­ка­за­ни­ях, ко­то­рые вам бы­ли за­чи­та­ны, под­твер­жда­ют ва­ши раз­го­во­ры в сто­рож­ке. От вас я так­же тре­бую прав­ди­вых по­ка­за­ний.
– Я еще раз под­твер­ждаю свои по­ка­за­ния, что та­ких раз­го­во­ров с ни­ми не вел.
– Кро­ме все­го это­го За­ха­рьин под­твер­жда­ет, что в то вре­мя, как вы бы­­ли у Нос­ко­ва вме­сте с Паль­мо­вым, то и там вы­ска­зы­ва­ли та­кие же взг­ля­ды, что власть бу­дет сверг­ну­та и на­ста­нут но­вые луч­шие вре­ме­на. По­че­му вы все же пы­та­е­тесь от­ри­цать то, что вы ан­ти­со­вет­ски на­стро­е­ны?
– Ес­ли я с Паль­мо­вым и был у Нос­ко­ва, то За­ха­рьи­на там не ви­дел. Го­во­рить что-ли­бо про­тив со­вет­ской вла­сти я не го­во­рил.
2 ок­тяб­ря 1936 го­да сле­до­ва­те­ли про­из­ве­ли оч­ную став­ку меж­ду свя­щен­ни­ком Иоан­ном Мо­жи­ри­ным и Сте­па­ном Ка­ще­е­вым, ко­то­ро­го сле­до­ва­тель спро­сил:
– Рас­ска­жи­те, ко­гда, при ком и где вы го­во­ри­ли с Мо­жи­ри­ным о пло­хой жиз­ни кре­стьян при со­вет­ской вла­сти, и что вам го­во­рил Мо­жи­рин.
– Точ­но не пом­ню, ка­жет­ся в ян­ва­ре или фев­ра­ле 1936 го­да, я за­шел к Мо­жи­ри­ну в сто­рож­ку. Ме­ня Мо­жи­рин спро­сил, что но­во­го в се­ле. Я от­ве­тил, что жи­вем по-ста­ро­му. По­сле это­го мне Мо­жи­рин ска­зал, что он недав­но ез­дил в се­ло Смо­лен­ское и слы­шал там, что ско­ро бу­дет вой­на СССР с Япо­ни­ей. До­ба­вил, что вой­на уже идет, ско­ро япо­нец возь­мет все по Урал в свои ру­ки, и жизнь бу­дет зна­чи­тель­но лег­че, а то ему, свя­щен­ни­ку, очень пло­хо жи­вет­ся при со­вет­ской вла­сти. Ко­гда я спро­сил, от­ку­да все это ему из­вест­но, он от­ве­тил, что чи­тал в га­зе­тах.
Сле­до­ва­тель, об­ра­тил­ся к свя­щен­ни­ку Иоан­ну:
– След­стви­ем уста­нав­ли­ва­ет­ся, что вы, бу­дучи ан­ти­со­вет­ски на­стро­е­ны, вос­пи­ты­ва­ли в та­ком же ду­хе и кре­стьян, рас­про­стра­няя все­воз­мож­ные про­во­ка­ци­он­ные слу­хи, о чем под­твер­жда­ет и сви­де­тель Ка­ще­ев. Тре­бую от вас от­кро­вен­ных по­ка­за­ний о ва­ших ан­ти­со­вет­ских дей­стви­ях.
– Ко­гда Ка­ще­ев был из­бран пред­ста­ви­те­лем для хо­да­тай­ства об от­кры­тии церк­ви, мы хо­ди­ли с ним вме­сте. Зна­чит, он так­же мог бы знать те же но­во­сти, ко­то­рые слы­шал и я. Пом­ню, что Ка­ще­ев мне го­во­рил, что он в га­зе­тах чи­тал о ско­рой войне. Я же с Ка­ще­е­вым в раз­го­во­ры не всту­пал, а толь­ко го­во­рил, что вой­ны с Со­вет­ским Со­ю­зом быть не мо­жет, так как со­вет­ская власть силь­но во­ору­же­на и всту­пить в вой­ну с ней по­бо­ят­ся, а о том, что кре­стьян­ская жизнь пло­хая, я ему не го­во­рил.
– С ка­ко­го вре­ме­ни вы зна­ко­мы со Сте­па­ном Се­ме­но­ви­чем Ка­ще­е­вым?
– Знаю его с 1936 го­да, то есть с то­го мо­мен­та, ко­гда он был вы­бран ре­ли­ги­оз­ным об­ще­ством се­ла Ста­рое Ты­рыш­ки­но упол­но­мо­чен­ным по хо­да­тай­ству об от­кры­тии церк­ви, ко­то­рая бы­ла за­кры­та на ре­монт.
– Ка­кие у вас с Ка­ще­е­вым бы­ли раз­го­во­ры во вре­мя его по­се­ще­ния вас, кро­ме цер­ков­ных во­про­сов?
– С Ка­ще­е­вым у ме­ня бы­ли раз­го­во­ры толь­ко на цер­ков­ные те­мы, о том, как со­брать де­нег на ре­монт церк­ви, ку­да по­да­вать за­яв­ле­ние о раз­ре­ше­нии от­крыть цер­ковь.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду, Ка­ще­ев в сво­их по­ка­за­ни­ях пря­мо го­во­рит, что вы с ним име­ли раз­го­во­ры на ан­ти­со­вет­ские те­мы, об­ра­ба­ты­ва­ли его с рас­че­том при­влечь в по­встан­че­скую ор­га­ни­за­цию. В ян­ва­ре 1936 го­да Ка­ще­ев ва­ми в ва­шей квар­ти­ре был за­вер­бо­ван в ор­га­ни­за­цию, – и сле­до­ва­тель за­чи­тал по­ка­за­ния Ка­ще­е­ва.
– Это я от­ри­цаю, – от­ве­тил отец Иоанн. – Так как ко мне Ка­ще­ев при­­хо­дил как к свя­щен­ни­ку, раз­го­во­ров у ме­ня с ним ни­ка­ких не бы­ло, кро­ме цер­ков­ных дел.
– Но ведь Ка­ще­ев в сво­их по­ка­за­ни­ях пря­мо ука­зы­ва­ет ко­гда, где и при ка­ких об­сто­я­тель­ствах он ва­ми был при­вле­чен в участ­ни­ки по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции. По­сле то­го как вы его при­влек­ли в ор­га­ни­за­цию, пред­ло­жи­ли и ему про­во­дить вер­бов­ку но­вых участ­ни­ков. Вы­пол­няя ва­шу уста­нов­ку, Ка­ще­ев хо­дил и об­ра­ба­ты­вал но­вых участ­ни­ков.
– Нет, это­го не бы­ло, и ви­нов­ным я се­бя не при­знаю.
– Сколь­ко раз вы при­сут­ство­ва­ли на контр­ре­во­лю­ци­он­ных сбо­ри­щах у Нос­ко­ва?
– К Нос­ко­ву я при­хо­дил один раз в 1936 го­ду, ко­гда у него был Паль­мов. Один раз у ме­ня бы­ли Нос­ков с Паль­мо­вым, но это я не счи­таю сбо­ри­ща­ми.
– Вы вре­те. След­ствие вас изоб­ли­ча­ет как участ­ни­ка контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции. По уста­нов­ке ру­ко­во­ди­те­ля этой ор­га­ни­за­ции Да­ни­и­ла Нос­ко­ва вы про­во­ди­ли вер­бов­ку но­вых участ­ни­ков в ор­га­ни­за­цию. Бу­де­те ли вы да­вать след­ствию прав­ди­вые по­ка­за­ния?
– Я на­ме­рен да­вать по­ка­за­ния след­ствию.
– Ес­ли вы за­яв­ля­е­те, что на­ме­ре­ны да­вать прав­ди­вые по­ка­за­ния, то след­ствие от вас тре­бу­ет рас­ска­зать о ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти и о де­я­тель­но­сти дру­гих участ­ни­ков ва­шей ор­га­ни­за­ции.
– Я контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­стью не за­ни­мал­ся, а о дру­гих не знаю, ес­ли они ве­ли ра­бо­ту про­тив со­вет­ской вла­сти, то пусть об этом го­во­рят са­ми.
– Вы про­дол­жа­е­те го­во­рить неправ­ду. Вам бы­ли про­ве­де­ны оч­ные став­ки с Жа­би­ным, с Ка­ще­е­вым и с За­ха­рьи­ным. Пер­вые двое рас­ска­за­ли след­ствию, как вы их об­ра­ба­ты­ва­ли в контр­ре­во­лю­ци­он­ном ду­хе, а За­ха­рь­ин пря­мо ука­зал, что вы яв­ля­е­тесь ак­тив­ным участ­ни­ком ор­га­ни­за­ции. На­ме­ре­ны ли вы и даль­ше за­пи­рать­ся?
– По­ка­за­ний их я не под­твер­ждаю, на ме­ня они по­ка­за­ли лож­но.
– Ва­ше по­ве­де­ние на след­ствии сви­де­тель­ству­ет о ва­шей неис­крен­но­сти, а так­же и о том, что вы сво­и­ми по­ка­за­ни­я­ми ста­ра­е­тесь за­пу­тать след­ствие. Вы ули­че­ны как ак­тив­ный участ­ник по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции, и от вас след­ствие на­стой­чи­во тре­бу­ет рас­ска­зать о контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции и ее участ­ни­ках.
– В ор­га­ни­за­ции я ни в ка­кой не со­сто­ял и о ее участ­ни­ках не знаю.
– Вам предъ­яв­ля­ют­ся по­ка­за­ния ру­ко­во­ди­те­ля ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции Да­ни­и­ла Нос­ко­ва, где он го­во­рит: «Они, то есть Мо­жи­рин, Паль­мов и дру­гие участ­ни­ки ор­га­ни­за­ции, при­хо­дя ко мне, из­ла­га­ли свои ан­ти­со­вет­ские взгля­ды, зная, что и я не со­вет­ский че­ло­век». Бу­де­те ли вы про­дол­жать го­во­рить неправ­ду?
– По­ка­за­ния Нос­ко­ва я от­ри­цаю. К нему я при­хо­дил как к бла­го­чин­но­му за со­ве­том по цер­ков­ным де­лам. Ни­ко­гда ан­ти­со­вет­ских взгля­дов я не вы­ска­зы­вал.
Через неко­то­рое вре­мя сле­до­ва­те­ли сно­ва вы­зва­ли на до­прос от­ца Иоан­на.
– Дай­те по­ка­за­ния, кем вы бы­ли за­вер­бо­ва­ны в контр­ре­во­лю­ци­он­ную ор­га­ни­за­цию и ко­гда.
– Ме­ня ни­кто в ор­га­ни­за­цию не вер­бо­вал, и дать по­ка­за­ния по это­му во­про­су я не мо­гу.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми о ва­шем ак­тив­ном уча­стии в ор­га­ни­за­ции.
– Я уча­стия ни в ка­кой ор­га­ни­за­ции не при­ни­мал и дать по­ка­за­ния не мо­гу.
– Для ули­че­ния вас в неправ­де вам предъ­яв­ля­ют­ся по­ка­за­ния об­ви­няе­мо­го Да­ни­и­ла Нос­ко­ва: «Участ­ни­ка­ми ор­га­ни­за­ции бы­ли: я, Нос­ков, За­харь­ин, Паль­мов и Мо­жи­рин». Бу­де­те ли вы про­дол­жать го­во­рить неправ­ду след­ствию?
– По­ка­за­ния Нос­ко­ва я от­ри­цаю.
– Но ведь Нос­ков пря­мо ука­зал, что он яв­ля­ет­ся ру­ко­во­ди­те­лем ор­га­ни­за­ции, да­вал вам как участ­ни­ку ор­га­ни­за­ции за­да­ния вы­яв­лять недо­воль­ных, при­вле­кать в ор­га­ни­за­цию.
– Ни­ка­ких за­да­ний по вы­яв­ле­нию недо­воль­ных со­вет­ской вла­стью я от Нос­ко­ва не по­лу­чал.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. Для ули­че­ния вас в этой неправ­де вам предъ­яв­ля­ют­ся по­ка­за­ния Нос­ко­ва, где он го­во­рит: «За­ха­рьин, Паль­мов, Мо­жи­рин го­во­ри­ли мне о тех недо­воль­ствах сре­ди кре­стьян, ко­то­рые они вы­яв­ля­ли». Как ви­ди­те, ва­ше за­пи­ра­тель­ство ни к че­му хо­ро­ше­му не при­во­дит, вы ули­ча­е­тесь по­ка­за­ни­я­ми ва­ших же со­участ­ни­ков. Не за­пи­рай­тесь, дай­те по­ка­за­ния о ва­шем уча­стии в ор­га­ни­за­ции.
– Я уже го­во­рил, что участ­ни­ком ор­га­ни­за­ции не был и да­вать по­ка­за­ния в даль­ней­шем от­ка­зы­ва­юсь.
– Чем вы­зван ваш от­каз от да­чи след­ствию по­ка­за­ний о контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти участ­ни­ков ор­га­ни­за­ции?
– Это вы­зва­но тем, что я ни в ка­кой ор­га­ни­за­ции не со­сто­ял, по­это­му дать по­ка­за­ния не мо­гу.
– Вам в про­цес­се до­про­са предъ­яв­ля­лись по­ка­за­ния дру­гих об­ви­ня­е­мых – Нос­ко­ва, За­ха­рьи­на, Паль­мо­ва, ко­то­рые пря­мо ука­зы­ва­ют, что вы бы­ли ак­тив­ным участ­ни­ком ор­га­ни­за­ции. Еще раз пред­ла­га­ем дать след­ствию прав­ди­вые по­ка­за­ния.
– Ни­ка­ко­го уча­стия в контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции я не при­ни­мал. По­ка­за­ния Нос­ко­ва, За­ха­рьи­на и дру­гих от­ри­цаю.
– На­прас­но вы от­ри­ца­е­те. У Нос­ко­ва вы бы­ли, име­ли с ним бе­се­ды на контр­ре­во­лю­ци­он­ные те­мы, по­лу­ча­ли от него уста­нов­ки на про­ве­де­ние контр­ре­во­лю­ци­он­ной ра­бо­ты. Не за­пи­рай­тесь, дай­те по­ка­за­ния об этом.
– Ко­гда я слу­жил в се­ле Смо­лен­ском вме­сте с Нос­ко­вым, то ви­дел­ся с ним, ко­гда же он уехал из се­ла Смо­лен­ско­го, то я бы­вал у Нос­ко­ва один-два ра­за в год. При­хо­дил к нему как к бла­го­чин­но­му. В 1936 го­ду я был у Нос­ко­ва два ра­за, за­хо­дил по цер­ков­ным де­лам.
– Вы вре­те. Раз­ве вхо­ди­ло в ва­ши цер­ков­ные де­ла об­суж­де­ние про­ек­та но­вой кон­сти­ту­ции, ко­то­рую вы хо­те­ли ис­поль­зо­вать в контр­ре­во­лю­ци­он­ных це­лях?
– Вер­но, это не вхо­ди­ло в цер­ков­ные де­ла, но мы ка­са­лись кон­сти­ту­ции не всей, а толь­ко тех пунк­тов, где го­во­рит­ся об от­де­ле­нии Церк­ви от го­су­дар­ства, о пра­вах и вы­бор­но­сти. Ни в ка­ких контр­ре­во­лю­ци­он­ных на­прав­ле­ни­ях мы кон­сти­ту­цию ис­поль­зо­вать не хо­те­ли.
– Как вы хо­те­ли ис­поль­зо­вать кон­сти­ту­цию в контр­ре­во­лю­ци­он­ных це­лях, об этом след­ствию хо­ро­шо из­вест­но из по­ка­за­ний дру­гих об­ви­ня­е­мых. Эти по­ка­за­ния вам предъ­яв­ля­лись. От вас по-преж­не­му тре­бу­ем дать след­ствию по­ка­за­ния о ва­шем уча­стии в контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции, воз­глав­ля­е­мой Нос­ко­вым.
– Ни в ка­кой ор­га­ни­за­ции я уча­стия не при­ни­мал и дать по­ка­за­ния не мо­гу.
– Ва­ше по­ве­де­ние на след­ствии сви­де­тель­ству­ет о ва­шей неис­крен­но­сти и же­ла­нии за­пу­тать след­ствие. Вы не хо­ти­те да­вать след­ствию по­ка­за­ния толь­ко по­то­му, что скры­ва­е­те осталь­ных участ­ни­ков ор­га­ни­за­ции.
– Я уже ска­зал, что по­ка­за­ния да­вать от­ка­зы­ва­юсь, но ни в ка­кой ор­га­ни­за­ции я не со­сто­ял и о ней не знаю.
– На­ме­ре­ны вы все же да­вать по­ка­за­ния о ва­шем уча­стии в ор­га­ни­за­ции или нет?
– Да­вать по­ка­за­ния не бу­ду – ор­га­ни­за­ции я ни­ка­кой не знаю.

Пре­по­доб­но­му­че­ник Фе­о­дор (Фе­дор Ва­си­лье­вич Ни­ки­тин) ро­дил­ся в 1873 го­ду в кре­стьян­ской се­мье в се­ле Сол­дат­ском Ор­лов­ской гу­бер­нии. При­нял ино­че­ский по­стриг. В 1931 го­ду инок Фе­о­дор был при­го­во­рен к де­ся­ти го­дам за­клю­че­ния в конц­ла­герь в Си­би­ри, от­ку­да был до­сроч­но осво­бож­ден по со­сто­я­нию здо­ро­вья и от­прав­лен в адми­ни­стра­тив­ную ссыл­ку в се­ло Кол­ба­ны Гряз­ну­хин­ско­го рай­о­на За­пад­но­си­бир­ско­го края. Здесь он ра­бо­тал в хра­ме сто­ро­жем. 17 но­яб­ря 1936 го­да инок Фе­о­дор был аре­сто­ван.
– Вам предъ­яв­ля­ет­ся об­ви­не­ние в том, что вы яв­ля­лись участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции. Что вы мо­же­те по­ка­зать об этом? – спро­сил сле­до­ва­тель.
– В этом се­бя ви­нов­ным не при­знаю.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. След­ствие рас­по­ла­га­ет бес­спор­ны­ми дан­ны­ми, изоб­ли­ча­ю­щи­ми вас как ак­тив­но­го участ­ни­ка ор­га­ни­за­ции.
– Ни­ка­ким участ­ни­ком ор­га­ни­за­ции я не был и дать по­ка­за­ния по это­му во­про­су не мо­гу.
– Вы про­дол­жа­е­те го­во­рить неправ­ду. Вам из­ве­стен Да­ни­ил Нос­ков, бла­го­чин­ный Смо­лен­ско­го рай­о­на?
– Да­ни­и­ла Нос­ко­ва я знаю. По­зна­ко­мил­ся с ним в се­ле То­чи­ли­но Смо­лен­ско­го рай­о­на, ку­да он устро­ил­ся свя­щен­ни­ком в 1933 го­ду по­сле осво­бож­де­ния из ссыл­ки. Ко­гда я сто­ял в церк­ви, ко мне по­до­шел Нос­ков и, уви­дев на мне си­бла­гов­скую одеж­ду, стал спра­ши­вать, от­ку­да я. На во­прос Нос­ко­ва я от­ве­тил, что из Ор­лов­ской гу­бер­нии, в Си­би­ри от­бы­вал на­ка­за­ние. Нос­ков на это мне ска­зал, что и он был в Си­б­ла­ге, осво­бож­ден недав­но. С тех пор мы с ним из­ред­ка встре­ча­лись.
– Дай­те по­ка­за­ния о по­ли­ти­че­ской на­стро­ен­но­сти Да­ни­и­ла Нос­ко­ва.
– О по­ли­ти­че­ских на­стро­е­ни­ях Нос­ко­ва дать по­ка­за­ний не мо­гу, так как о них не знаю.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. Вам хо­ро­шо бы­ли из­вест­ны ан­ти­со­вет­ские на­стро­е­ния Нос­ко­ва, он сам вам рас­ска­зы­вал, за что был осуж­ден, где от­бы­вал на­ка­за­ние. Пред­ла­га­ем не за­пи­рать­ся, а дать прав­ди­вые по­ка­за­ния.
– О том, что Нос­ков был осуж­ден Трой­кой ОГПУ, я знал из его рас­ска­зов, но не знал, за что его су­ди­ли. На по­ли­ти­че­ские те­мы мы с ним не го­во­ри­ли, и дать по­ка­за­ния по это­му во­про­су я не мо­гу.
– Вы опять го­во­ри­те неправ­ду. След­ствию из­вест­но, что вы у Нос­ко­ва бы­ли не один раз и име­ли раз­го­во­ры ан­ти­со­вет­ско­го ха­рак­те­ра. На­ста­и­ва­ем на да­че прав­ди­вых по­ка­за­ний.
– К Нос­ко­ву я за­хо­дил по цер­ков­ным де­лам, раз­го­во­ра с ним на ан­ти­со­вет­ские те­мы не имел.
– Вы все вре­мя вре­те и от­ви­ли­ва­е­те от пря­мых от­ве­тов на по­став­лен­ные пе­ред ва­ми во­про­сы. Нос­ков яв­ля­ет­ся од­ним из ру­ко­во­ди­те­лей ор­га­ни­за­ции, о чем он дал по­ка­за­ния. На­стой­чи­во тре­бу­ем от вас дать прав­ди­вые по­ка­за­ния.
– Я даю прав­ди­вые по­ка­за­ния, и участ­ни­ком ор­га­ни­за­ции я се­бя не счи­таю.
– Вам предъ­яв­ля­ют­ся по­ка­за­ния Нос­ко­ва, где он пря­мо го­во­рит, что он вас ис­поль­зо­вал для свя­зи меж­ду участ­ни­ка­ми ор­га­ни­за­ции, по­сы­лая с за­пис­ка­ми. Бу­де­те ли вы и да­лее от­ри­цать свое уча­стие в ор­га­ни­за­ции?
– По­ка­за­ния Нос­ко­ва под­твер­ждаю в том, что он ме­ня дей­стви­тель­но по­сы­лал в ряд при­хо­дов к свя­щен­ни­кам с рас­по­ря­же­ни­ем от ар­хи­ерея, в ко­то­ром го­во­ри­лось, чтобы со­брать по­жерт­во­ва­ния на со­дер­жа­ние пат­ри­ар­хии.
– К ко­му вы хо­ди­ли с за­пис­ка­ми от Нос­ко­ва?
– Хо­дил к свя­щен­ни­ку Ни­ко­лаю Паль­мо­ву, к свя­щен­ни­ку Ми­ха­и­лу, ныне по­чив­ше­му, к свя­щен­ни­ку Ива­ну Мо­жи­ри­ну и дру­гим свя­щен­ни­кам, фа­ми­лий ко­то­рых не пом­ню. У Паль­мо­ва я но­че­вал.
– Пе­ре­чис­лен­ные ва­ми ли­ца яв­ля­ют­ся ак­тив­ны­ми участ­ни­ка­ми ор­га­ни­за­ции. К ним вы хо­ди­ли от Нос­ко­ва с опре­де­лен­ной це­лью, узнать их на­стро­е­ния и до­ло­жить по­том об этом Нос­ко­ву.
– Нет, Нос­ков от­прав­лял ме­ня по при­хо­дам, не да­вая за­да­ния узна­вать на­стро­е­ния. Ко­гда же я вер­нул­ся, обой­дя при­хо­ды, то Нос­ков спро­сил ме­ня, кто и как при­нял ар­хи­ерей­ский указ и кто как жи­вет.
– Зна­чит Нос­ков по­сы­лал вас не толь­ко с ука­зом от ар­хи­ерея со­брать по­жерт­во­ва­ния, а и узнать на­стро­е­ния свя­щен­ни­ков?
– Нет, та­ко­го за­да­ния он мне не да­вал.
– За­чем же он то­гда спра­ши­вал у вас, кто как на­стро­ен?
– Он как бла­го­чин­ный дол­жен был знать, как от­но­сят­ся к нему свя­щен­ни­ки, вхо­дя­щие в его бла­го­чи­ние.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. Нос­ков хо­тел через вас узнать о на­стро­е­ни­ях свя­щен­ни­ков, ко­то­рых по­том он мог бы при­влечь в ор­га­ни­за­цию. Вам он дал за­да­ние обой­ти рай­он как участ­ни­ку ор­га­ни­за­ции.
– Это я от­ри­цаю, участ­ни­ком ор­га­ни­за­ции я не был.
– Вы яв­ля­е­тесь ак­тив­ным участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции. Дай­те по­ка­за­ния, кем и ко­гда вы бы­ли во­вле­че­ны в ор­га­ни­за­цию.
– Ни в ка­кой ор­га­ни­за­ции я не со­сто­ял и ме­ня ни­кто в нее не вер­бо­вал.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. В ор­га­ни­за­ции вы при­ни­ма­ли ак­тив­ное уча­стие.
– О сво­ем уча­стии в ор­га­ни­за­ции я по­ка­за­ний дать не мо­гу, так как ни­ка­кой ор­га­ни­за­ции я не знаю.
– Да­ни­ил Нос­ков яв­ля­ет­ся ру­ко­во­ди­те­лем по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции в Смо­лен­ском рай­оне. Вас же, как участ­ни­ка ор­га­ни­за­ции, Нос­ков ис­поль­зо­вал для контр­ре­во­лю­ци­он­ной ра­бо­ты, по­сы­лая с пись­ма­ми и за­пис­ка­ми по рай­о­нам к участ­ни­кам ор­га­ни­за­ции.
– Это я от­ри­цаю. Нос­ков да­вал мне по­ру­че­ния хо­дить по при­хо­дам не с за­пис­ка­ми, а с ука­зом от ар­хи­ерея со­брать доб­ро­воль­ные по­жерт­во­ва­ния на со­дер­жа­ние пат­ри­ар­хии.
– Нос­ков, по­сы­лая вас по рай­о­ну, дал по­ру­че­ние со­би­рать све­де­ния о на­стро­е­ни­ях сре­ди на­се­ле­ния. Не от­ри­цай­те это­го, а дай­те прав­ди­вые по­ка­за­ния.
– Нос­ков мне не да­вал та­ко­го по­ру­че­ния, но, ко­гда я, обой­дя рай­он, воз­вра­тил­ся к нему, то он ин­те­ре­со­вал­ся, как кто при­нял указ ар­хи­ерея.
– На про­шлом до­про­се вы ска­за­ли, что Нос­ков спра­ши­вал вас и о на­стро­е­ни­ях сре­ди на­се­ле­ния. По­че­му же вы сей­час да­е­те про­ти­во­ре­чи­вые по­ка­за­ния?
– Про­ти­во­ре­чий в сво­их по­ка­за­ни­ях я не на­хо­жу, я го­во­рил, что он спра­ши­вал, как жи­вут лю­ди, но это я не счи­таю, что он ин­те­ре­со­вал­ся на­стро­е­ни­я­ми на­се­ле­ния, так как это у каж­до­го че­ло­ве­ка пер­вый во­прос при встре­че.
– Вы го­во­ри­те опять неправ­ду. Нос­ков вас пря­мо спра­ши­вал, ка­кие на­стро­е­ния сре­ди на­се­ле­ния, и вы ему рас­ска­за­ли, что вам уда­лось узнать, обой­дя рай­он.
– Я еще раз по­вто­ряю, что за­да­ний мне Нос­ков ни­ка­ких не да­вал, но ко­гда я вер­нул­ся из рай­о­на, он ме­ня стал спра­ши­вать, где и как жи­вут лю­ди. Ви­дя по се­лам, что часть кре­стьян жа­лу­ет­ся на свое пло­хое жи­тье в кол­хо­зах, что не хва­та­ет хле­ба, а часть хва­лит свою жизнь, я так и рас­ска­зал Нос­ко­ву. Нос­ков мне на это ни­че­го не ска­зал.
– Все же вы неис­крен­ни. Нос­ков при­знал се­бя ру­ко­во­ди­те­лем ор­га­ни­за­ции в Смо­лен­ском рай­оне и дал по­ка­за­ния по это­му во­про­су. Вы же, яв­ля­ясь участ­ни­ком ор­га­ни­за­ции, вы­пол­няя его уста­нов­ки, хо­ди­ли к участ­ни­кам ор­га­ни­за­ции с пись­ма­ми и вы­яв­ля­ли на­стро­е­ния сре­ди кре­стьян.
м Я участ­ни­ком ор­га­ни­за­ции не яв­лял­ся и ви­нов­ным се­бя в этом не при­знаю.
7–9 ап­ре­ля 1937 го­да со­сто­я­лось су­деб­ное раз­би­ра­тель­ство с уча­сти­ем вы­езд­ной сес­сии Спе­ци­аль­ной Кол­ле­гии За­пад­но­си­бир­ско­го края, на ко­то­ром об­ви­ня­е­мые, при­знав­шие се­бя ви­нов­ны­ми и ого­во­рив­шие дру­гих, ста­ли вы­сту­пать с за­яв­ле­ни­я­ми, что сде­ла­ли это под вли­я­ни­ем угроз и дав­ле­ния со сто­ро­ны сле­до­ва­те­лей. 9 ап­ре­ля вы­езд­ная сес­сия Спе­ци­аль­ной Кол­ле­гии по­ста­но­ви­ла от­ло­жить слу­ша­ние де­ла, на­пра­вив его на до­пол­ни­тель­ное рас­сле­до­ва­ние в кра­е­вую про­ку­ра­ту­ру.
Сле­до­ва­те­ли НКВД ста­ли до­пра­ши­вать до­пол­ни­тель­ных «сви­де­те­лей», неко­то­рые из ко­то­рых си­де­ли с об­ви­ня­е­мы­ми в тюрь­ме в ка­че­стве под­след­ствен­ных. 8 июня 1937 го­да сле­до­ва­тель за­пи­сал по­ка­за­ния по­доб­но­го сви­де­те­ля, быв­ше­го чле­на Ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии, со­дер­жа­ще­го­ся в Бий­ской тюрь­ме по об­ви­не­нию в свя­зи с троц­ки­ста­ми.
– Рас­ска­жи­те из­вест­ные вам фак­ты сго­во­ра след­ствен­но-за­клю­чен­но­го Гек­то­ра За­ха­рьи­на с его од­но­дель­ца­ми от­но­си­тель­но от­ка­за в су­деб­ном за­се­да­нии от по­ка­за­ний, дан­ных ими на пред­ва­ри­тель­ном след­ствии, – ска­зал сле­до­ва­тель.
– Гек­то­ра Ни­ко­ла­е­ви­ча За­ха­рьи­на я знаю с фев­ра­ля 1937 го­да со вре­ме­ни пре­бы­ва­ния мо­е­го в боль­ни­це, где в то вре­мя на­хо­дил­ся Гек­тор За­ха­рьин и его од­но­де­лец свя­щен­ник Мо­жи­рин, – от­ве­тил сви­де­тель. – На­хо­дясь в те­че­ние ме­ся­ца с ука­зан­ны­ми ли­ца­ми в боль­ни­це, я не­од­но­крат­но был сви­де­те­лем их раз­го­во­ров, в ко­то­рых они, и глав­ным об­ра­зом За­ха­рьин, стро­и­ли пла­ны от­ка­за на су­деб­ном за­се­да­нии от по­ка­за­ний, дан­ных ими на пред­ва­ри­тель­ном след­ствии. На тре­тий или чет­вер­тый день мо­е­го пре­бы­ва­ния в боль­ни­це За­ха­рьин го­во­рил Мо­жи­ри­ну при­мер­но сле­ду­ю­щее: «В су­де на­до све­сти де­ло на нет. Сде­лать это на­до так, чтобы не оскор­бить след­ствие – на­до кое-что при­знать, но за­тем вы­хо­ло­стить сущ­ность сво­е­го при­зна­ния. У ме­ня уже име­ют­ся вполне про­ду­ман­ные де­вять ва­ри­ан­тов мо­е­го вы­ступ­ле­ния, и с уче­том об­ста­нов­ки в су­де один из них бу­дет ре­а­ли­зо­ван». В то же вре­мя он ре­ко­мен­до­вал Мо­жи­ри­ну при­знать хо­тя бы та­кой факт, как имев­шее ме­сто сбо­ри­ще по об­суж­де­нию ста­лин­ской кон­сти­ту­ции. Где бы­ло это сбо­ри­ще, ко­гда – я не пом­ню, но в раз­го­во­рах об этом За­ха­рьин с Мо­жи­ри­ным го­во­рил. Мо­жи­рин за­яв­лял, что ни в чем при­зна­вать се­бя ви­нов­ным не бу­дет, так­же не при­зна­ет и факт это­го сбо­ри­ща.
12 мая был вы­зван на до­прос один из тех об­ви­ня­е­мых свя­щен­ни­ков, Ни­ко­лай Паль­мов, ко­то­рый от­ка­зал­ся от по­ка­за­ний, дан­ных на след­ствии. Сле­до­ва­тель спро­сил его:
– Что по­слу­жи­ло при­чи­ной то­го, что вы на су­деб­ном след­ствии от­ка­за­лись от сво­их по­ка­за­ний, дан­ных на пред­ва­ри­тель­ном след­ствии?
– Я чув­ство­вал се­бя неви­нов­ным, по­это­му на су­де, ко­гда спро­си­ли ме­ня, при­знаю ли я се­бя ви­нов­ным, я от­ве­тил, нет.
– Вам бы­ло предъ­яв­ле­но об­ви­не­ние на пред­ва­ри­тель­ном след­ствии?
– Да, бы­ло.
– Во вре­мя до­про­сов на пред­ва­ри­тель­ном след­ствии ва­ши по­ка­за­ния за­чи­ты­ва­лись с ва­ших слов?
– По­ка­за­ния за­чи­ты­ва­лись с мо­их слов, но неко­то­рые по­ка­за­ния я дал неправ­ди­вые.
– По­че­му же вы да­ва­ли неправ­ди­вые по­ка­за­ния? Или вас вы­мо­га­ли да­вать та­кие по­ка­за­ния?
– Это по­лу­чи­лось в си­лу вот че­го. Я по­сле аре­ста был за­клю­чен в тюрь­му и на вто­рой, ка­жет­ся, день был вы­зван на до­прос. По­сле до­про­са си­дя­щие в этой же ка­ме­ре за­клю­чен­ные ста­ли ме­ня спра­ши­вать, за что си­жу, о чем до­пра­ши­ва­ли и так да­лее. Я им рас­ска­зал, что об­ви­ня­ют по 58-й ста­тье пункт 10 и 11 Уго­лов­но­го Ко­дек­са. По­сле это­го один из зак­лю­чен­ных ска­зал, что во вре­мя до­про­са бу­дет луп­ка, в ка­ком смыс­ле луп­ка, я не по­нял, а тот за­клю­чен­ный ука­зал: чтобы из­бе­жать это­го, нуж­но ско­рее при­знать­ся. Я, ви­дя че­ло­ве­че­ское об­ра­ще­ние со сто­ро­ны сле­до­ва­те­лей, не же­лая пор­тить вза­и­мо­от­но­ше­ний, во вре­мя до­про­са на по­став­лен­ные пе­ре­до мной во­про­сы стал при­зна­вать се­бя ви­нов­ным и при­нял на се­бя ви­ну да­же в том, в чем не был ви­но­ват. Ка­ких-ли­бо физи­че­ских воз­дей­ствий во вре­мя пред­ва­ри­тель­но­го след­ствия не бы­ло.
– Ка­кие же вы свои по­ка­за­ния счи­та­е­те невер­ны­ми?
– По­ка­за­ния мои невер­ны в том, что я ука­зал, что яв­лял­ся участ­ни­ком ор­га­ни­за­ции. На са­мом де­ле ни в ка­кой ор­га­ни­за­ции я не участ­во­вал и в ор­га­ни­за­цию, как та­ко­вую, ни­ко­го не вер­бо­вал. В осталь­ном свои по­ка­за­ния под­твер­ждаю пол­но­стью.
Но сле­до­ва­те­ли не оста­но­ви­лись на этом и ста­ли до­пра­ши­вать даль­ше.
– Вы об­ви­ня­е­тесь в том, что яв­ля­лись ак­тив­ным участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ско-ди­вер­си­он­ной ор­га­ни­за­ции, дей­ство­вав­шей в Смо­лен­ском рай­оне. При­зна­е­те ли се­бя в этом ви­нов­ным? – спро­сил сле­до­ва­тель Ко­стри­ков.
– Ви­нов­ным се­бя в этом не при­знаю, так как ни в ка­кой контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции я не со­сто­ял.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. В по­ка­за­ни­ях от 24 ок­тяб­ря и в по­сле­ду­ю­щих по­ка­за­ни­ях вы при­зна­ли се­бя в этом ви­нов­ным и рас­ска­за­ли о ва­шей прак­ти­че­ской де­я­тель­но­сти. Рас­ска­жи­те, по ка­ким при­чи­нам вы от­ка­за­лись от по­ка­за­ний?
– При­чи­ной мо­е­го от­ка­за яв­ля­ет­ся то об­сто­я­тель­ство, что то­гда я да­вал лож­ное по­ка­за­ние, а сей­час ре­шил го­во­рить толь­ко прав­ду.
– Что яви­лось при­чи­ной да­чи лож­ных, как вы их на­зы­ва­е­те, по­ка­за­ний?
– Бу­дучи до­став­лен­ным в Бий­скую тюрь­му, в пер­вый же день за­клю­чен­ные, на­хо­див­ши­е­ся со мной в од­ной ка­ме­ре, рас­спра­ши­вая о сущ­но­сти мо­е­го де­ла, стра­ща­ли ме­ня из­би­е­ни­ем в том слу­чае, ес­ли я не бу­ду со­зна­вать­ся. Бо­ясь из­би­е­ния, я и дал лож­ные по­ка­за­ния, на­го­во­рил то, о чем я со­вер­шен­но не знал и не знаю.
– У вас по­ка­за­ния вы­нуж­да­ли?
– Нет, не вы­нуж­да­ли, но на­стой­чи­во до­би­ва­лись при­зна­ния.
– Кто из за­клю­чен­ных вас за­пу­ги­вал и ре­ко­мен­до­вал при­зна­вать­ся?
– По­чти вся ка­ме­ра, но фа­ми­лий их ни од­но­го не знаю.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. Ва­ше при­зна­ние по­сле­до­ва­ло по­сле вось­ми­крат­ных ва­ших до­про­сов и трех оч­ных ста­вок с дру­ги­ми об­ви­ня­е­мы­ми и сви­де­те­ля­ми. Чем объ­яс­нить, что вы, как об этом го­во­ри­те, бу­дучи «за­пу­ган­ным», про­дол­жа­ли дли­тель­ное вре­мя не при­зна­вать се­бя ви­нов­ным и при­зна­ли толь­ко по­сле оч­ных ста­вок?
– До при­зна­ния ме­ня до­пра­ши­вал сле­до­ва­тель Буй­ниц­кий. Он об­ра­щал­ся со мною кор­рект­но. 24 ок­тяб­ря ме­ня до­пра­ши­вал Ко­стри­ков. По­след­ний от ме­ня на­стой­чи­во тре­бо­вал при­зна­ний и гру­бо об­ра­щал­ся. В си­лу на­стой­чи­во­сти и гру­бо­сти я дал лож­ные по­ка­за­ния.
– Вы про­дол­жа­е­те го­во­рить неправ­ду. На до­про­се вы по­ка­за­ли, что да­ли та­кое по­ка­за­ние в си­лу то­го, что со сто­ро­ны след­ствия ви­де­ли че­ло­ве­че­ское об­ра­ще­ние и не же­ла­ли пор­тить вза­и­мо­от­но­ше­ний со сле­до­ва­те­ля­ми. На­хо­ди­те ли вы, что про­ти­во­ре­чи­те се­бе?
– Да, про­ти­во­ре­чие есть, но это объ­яс­ня­ет­ся непра­виль­ной за­пи­сью в про­то­ко­ле до­про­са. То­гда я го­во­рил о че­ло­ве­че­ском об­ра­ще­нии толь­ко со сто­ро­ны сле­до­ва­те­ля Буй­ниц­ко­го, а он за­пи­сал о че­ло­ве­че­ском об­ра­ще­нии со сто­ро­ны сле­до­ва­те­лей.
– Вы вновь про­ти­во­ре­чи­те се­бе. При­зна­ние о том, что вы яв­ля­е­тесь участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции, ва­ми да­но сле­до­ва­те­лю Ко­стри­ко­ву, а не Буй­ниц­ко­му. Сле­до­ва­тель­но, в про­то­ко­ле до­про­са речь мог­ла ид­ти толь­ко о Ко­стри­ко­ве. Чем объ­яс­нить про­ти­во­ре­чи­вость ва­ших по­ка­за­ний?
– Не же­лая даль­ше за­пу­ты­вать след­ствие, вы­нуж­ден при­знать, что я яв­­лял­ся ак­тив­ным участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ско-ди­вер­си­­он­ной ор­га­ни­за­ции в Смо­лен­ском рай­оне, а так­же в смеж­ных с ним Ал­тай­ском и Гряз­ну­хин­ском рай­о­нах, во гла­ве ко­то­рых сто­ял бла­го­чин­ный Да­ни­ил Мат­ве­е­вич Нос­ков.
– К ка­ко­му вре­ме­ни от­но­сит­ся на­ча­ло воз­ник­но­ве­ния контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции?
– О точ­ном вре­ме­ни воз­ник­но­ве­ния контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции я ска­зать не мо­гу. Я лич­но был за­вер­бо­ван в нее бла­го­чин­ным Нос­ко­вым в сен­тяб­ре 1934 го­да.
– Ка­кие за­да­чи ста­ви­ла пе­ред со­бой ва­ша контр­ре­во­лю­ци­он­ная по­встан­че­ско-ди­вер­си­он­ная ор­га­ни­за­ция?
– Контр­ре­во­лю­ци­он­ная по­встан­че­ская ор­га­ни­за­ция, участ­ни­ком ко­то­рой я яв­лял­ся, ста­ви­ла сво­ей за­да­чей по­мощь Япон­ской ар­мии в мо­мент воз­ник­но­ве­ния вой­ны пу­тем ор­га­ни­за­ции во­ору­жен­но­го вос­ста­ния, с од­ной сто­ро­ны, а до воз­ник­но­ве­ния вой­ны – ор­га­ни­за­цию ак­тов ди­вер­сий в кол­хо­зах в ви­де сры­ва се­зон­ных ра­бот, как-то: убор­ки уро­жая, се­но­убор­ки, вы­пол­не­ния го­со­бя­за­тельств и то­му по­доб­но­го, пу­тем со­зда­ния ан­ти­кол­хоз­ных на­стро­е­ний, ор­га­ни­за­ции невы­хо­дов на ра­бо­ту и вы­хо­дов из кол­хо­зов. В то же вре­мя пе­ред участ­ни­ка­ми контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции ста­ви­лась за­да­ча тща­тель­но и по­все­днев­но изу­чать на­стро­е­ние на­се­ле­ния и ре­гу­ляр­но ин­фор­ми­ро­вать ру­ко­во­ди­те­ля ор­га­ни­за­ции бла­го­чин­но­го Нос­ко­ва.
1 июля 1937 го­да свя­щен­ник Ни­ко­лай Паль­мов на­пи­сал за­яв­ле­ние на­чаль­ни­ку мест­но­го НКВД, что от­ка­зал­ся от по­ка­за­ний на су­де под дав­ле­ни­ем од­но­го из за­клю­чен­ных, ко­то­рый угро­жал ему рас­пра­вой. По­сле это­го он вновь был вы­зван на до­прос и под­пи­сал все по­ка­за­ния, под ко­то­ры­ми тре­бо­вал от него под­пи­сей сле­до­ва­тель.
22 июля сле­до­ва­тель пе­ре­д­опро­сил ино­ка Фе­о­до­ра.
– При­зна­е­те ли се­бя ви­нов­ным в том, что яв­ля­лись ак­тив­ным участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной по­встан­че­ской ор­га­ни­за­ции?
– Нет, не при­знаю и на пред­ва­ри­тель­ном след­ствии я го­во­рил об этом.
– Но ведь вас Нос­ков ис­поль­зо­вал как связ­но­го, по­сы­лая в се­ла к учас­т­ни­кам ор­га­ни­за­ции, а так­же вы­яв­лять ан­ти­со­вет­ские на­стро­е­ния сре­ди на­се­ле­ния?
– Вер­но, ме­ня Нос­ков по­сы­лал по се­лам с ука­зом ар­хи­ерея по сбо­ру доб­ро­воль­ных по­жерт­во­ва­ний. Ко­гда при­хо­дил из рай­о­на, то­гда за­хо­дил к Нос­ко­ву и го­во­рил ему, кто как при­нял указ. В раз­го­во­рах Нос­ков ме­ня спра­ши­вал, как жи­вет на­род, ка­кие есть на­стро­е­ния. Я ви­дел, что неко­то­рые жа­лу­ют­ся на свою жизнь в кол­хо­зе, об этом го­во­рил Нос­ко­ву, для че­го ему это на­до бы­ло, я не знаю. Участ­ни­ком ор­га­ни­за­ции я се­бя не при­знаю и не при­знаю се­бя ви­нов­ным.
12 июня 1937 го­да сле­до­ва­те­ли сно­ва до­про­си­ли ар­хи­епи­ско­па Иа­ко­ва.
– След­ствию из­вест­но, что вы име­ли тес­ные свя­зи с ар­хи­епи­ско­пом из Но­во­си­бир­ска Аста­шев­ским и его пре­ем­ни­ком Ва­силь­ко­вым. Рас­ска­жи­те о ха­рак­те­ре этих свя­зей.
– Ар­хи­епи­ско­па из Но­во­си­бир­ска Аста­шев­ско­го и его пре­ем­ни­ка ар­хи­епи­ско­па Ва­силь­ко­ва я знаю. Моя связь с ни­ми бы­ла ис­клю­чи­тель­но по де­лам ду­хов­ной служ­бы.
– Рас­ска­жи­те, как ча­сто вам при­хо­ди­лось бы­вать в го­ро­де Но­во­си­бир­ске в квар­ти­рах Аста­шев­ско­го и Ва­силь­ко­ва.
– В квар­ти­ре Аста­шев­ско­го за вре­мя мо­ей служ­бы в го­ро­де Бар­нау­ле мне при­шлось быть два ра­за: пер­вый раз в июне 1934 го­да, а вто­рой раз 12 сен­тяб­ря 1936 го­да; в квар­ти­ре Ва­силь­ко­ва – один раз, 12 сен­тяб­ря 1936 го­да.
– Рас­ска­жи­те о це­ли по­се­ще­ния ва­ми Аста­шев­ско­го и Ва­силь­ко­ва.
– Пер­вое мое по­се­ще­ние квар­ти­ры Аста­шев­ско­го бы­ло вы­зва­но тем, что Свя­щен­ный Си­нод в июне 1934 го­да пред­ло­жил, или вер­нее по­ру­чил, мне про­из­ве­сти до­зна­ние по по­во­ду жа­ло­бы про­то­и­е­рея Сыр­не­ва на непра­виль­ные адми­ни­стра­тив­ные дей­ствия Аста­шев­ско­го. Я про­из­вел это дозна­ние и пись­мен­но до­ло­жил Си­но­ду о неосно­ва­тель­но­сти жа­ло­бы. Вто­рой слу­чай мо­е­го по­се­ще­ния, имев­ший ме­сто 12 сен­тяб­ря 1936 го­да, про­изо­шел так: я воз­вра­щал­ся из Одес­сы по­сле ле­че­ния. До­е­хав до Но­во­си­бир­ска, я не смог за­ком­по­сти­ро­вать би­лет. В си­лу это­го я оста­но­вил­ся но­че­вать у Аста­шев­ско­го. Про­был у него с 9 ча­сов ве­че­ра до 11 ча­сов сле­ду­ю­ще­го дня, а за­тем вы­ехал в го­род Бар­на­ул. 12 сен­тяб­ря я на­ве­стил ар­хи­епи­ско­па Ва­силь­ко­ва с це­лью пред­ста­вить­ся ему, так как в то вре­мя я его еще не знал, и кро­ме то­го во вре­мя мо­е­го пре­бы­ва­ния на ле­че­нии Ва­силь­ков был назна­чен вре­мен­но управ­ля­ю­щим Бар­на­уль­ской епар­хи­ей. Мне нуж­но бы­ло по­лу­чить от него те­ку­щие де­ла епар­хии. Дел в это вре­мя я не по­лу­чил, их пе­ред мо­им отъ­ез­дом в квар­ти­ру Аста­шев­ско­го при­нес про­то­и­е­рей Ари­стов, ис­пол­няв­ший обя­зан­но­сти сек­ре­та­ря Ва­силь­ко­ва, он и вру­чил мне де­ла епар­хии.
– След­ствию из­вест­но, что, по­се­щая квар­ти­ры Аста­шев­ско­го и Ва­силь­­ко­ва, вы с ни­ми име­ли бе­се­ды об ор­га­ни­за­ции борь­бы с со­вет­ской вла­стью. Рас­ска­жи­те о ха­рак­те­ре этих раз­го­во­ров.
– Мои раз­го­во­ры как с Аста­шев­ским, так и с Ва­силь­ко­вым но­си­ли ис­клю­чи­тель­но де­ло­вой ха­рак­тер по ду­хов­ным де­лам. Ни­ка­ких раз­го­во­ров на по­ли­ти­че­ские те­мы меж­ду на­ми не бы­ло.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. След­ствие рас­по­ла­га­ет бес­спор­ны­ми дан­ны­ми, изоб­ли­ча­ю­щи­ми вас в том, что вы от Аста­шев­ско­го и его пре­ем­ни­ка Ва­силь­ко­ва по­лу­чи­ли уста­нов­ку о со­зда­нии в рай­о­нах Ал­тая по­встан­че­ских ор­га­ни­за­ций для во­ору­жен­ной борь­бы с со­вет­ской вла­стью в мо­мент воз­ник­но­ве­ния вой­ны с Япо­ни­ей, при­ня­ли эту уста­нов­ку и про­во­ди­ли прак­ти­че­скую контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность. Дай­те об этом по­ка­за­ния.
– Я утвер­ждаю, что та­ких раз­го­во­ров меж­ду на­ми не бы­ло и ни­ка­кой уста­нов­ки я не по­лу­чал.
– Вы го­во­ри­те неправ­ду. След­ствию из­вест­но, что та­кое пред­ло­же­ние вам Аста­шев­ским и Ва­силь­ко­вым да­но, вы его при­ня­ли и про­во­ди­ли в жизнь через свя­щен­ни­ков ва­шей епар­хии. При­зна­е­те ли вы это?
– Я уже го­во­рил об этом, что та­ких раз­го­во­ров меж­ду на­ми не бы­ло, ни­ка­ких пред­ло­же­ний я не по­лу­чал и по­это­му при­знать се­бя ви­нов­ным в этом не мо­гу.
– След­ствию из­вест­но, что ва­ми через свя­щен­ни­ков Ро­ма­нов­ско­го и Нос­ко­ва со­зда­ны контр­ре­во­лю­ци­он­ные по­встан­че­ские ор­га­ни­за­ции в Ал­тай­ском и Смо­лен­ском рай­о­нах. При­зна­е­те ли вы это?
– Нет. Ви­нов­ным се­бя в этом не при­знаю.
– Вам за­чи­ты­ва­ют­ся по­ка­за­ния свя­щен­ни­ка Ан­дрея Мак­си­мо­ви­ча Ро­ма­нов­ско­го.
И сле­до­ва­тель за­чи­тал по­ка­за­ния свя­щен­ни­ка Ан­дрея Ро­ма­нов­ско­го, в ко­то­рых тот ого­ва­ри­вал се­бя и дру­гих, а за­тем на­пи­сал, что и ар­хи­епи­скоп Иа­ков вме­сте с дру­ги­ми ар­хи­ере­я­ми вел контр­ре­во­лю­ци­он­ную ра­бо­ту и пред­ла­гал свя­щен­ни­ку Ро­ма­нов­ско­му ве­сти та­кую ра­бо­ту в Ал­тай­ском крае. И да­лее сле­до­ва­тель на­пи­сал, что ар­хи­епи­скоп под­твер­жда­ет по­ка­за­ния Ро­ма­нов­ско­го и свою контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность, и по­тре­бо­вал, чтобы вла­ды­ка по­ста­вил свою под­пись под эти­ми по­ка­за­ни­я­ми, но ар­хи­епи­скоп Иа­ков ка­те­го­ри­че­ски от­ка­зал­ся ста­вить свою под­пись под про­то­ко­лом до­про­са.
3 июля 1937 го­да Ста­лин под­пи­сал рас­по­ря­же­ние о мас­со­вых рас­стре­лах и о про­ве­де­нии дел при­го­ва­ри­ва­е­мых к рас­стре­лу адми­ни­стра­тив­ным по­ряд­ком через Трой­ки. 25 июля 1937 го­да Трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла ар­хи­епи­ско­па Иа­ко­ва (Мас­ка­е­ва), про­то­и­е­рея Пет­ра (Гав­ри­ло­ва), свя­щен­ни­ка Иоан­на (Мо­жи­ри­на), ино­ка Фе­о­до­ра (Ни­ки­ти­на), Ива­на Про­то­по­по­ва и дру­гих к рас­стре­лу.
Ар­хи­епи­скоп Иа­ков, свя­щен­ни­ки Петр и Иоанн и инок Фе­о­дор бы­ли рас­стре­ля­ны 29 июля 1937 го­да и по­гре­бе­ны в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле. Ми­ря­нин Иван Про­то­по­пов был рас­стре­лян 4 ав­гу­ста 1937 го­да.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви ХХ сто­ле­тия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним. Кни­га 5»
Тверь. 2001. С. 131-168

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru/