Что вы, конечно же шовинист! Позвольте мне воспользоваться случаем, чтобы обратить внимание читателей на то, что в интеллектуальных книжных магазинах Москвы появилась книга современного французского историка Пюимежа "Шовен, солдат-землепашец: Эпизод из истории национализма". Толстенная, страниц четыреста большого формата. Очень интересное исследование. Оказывается, слово шовинизм происходит от имени литературного персонажа Шовена. Это не исторический деятель, это литературно-сценический персонаж французских театров второй половины XIX века. Так вот, в пьесах разных авторов была одинаковая трактовка образа Шовена: это солдат, ветеран наполеоновских войн. В рассказе Альфонса Додэ, рассказывающем о Парижской коммуне, описывается его смерть. Баррикады перегородили Париж. Коммунары и стоящие напротив солдаты императорской армии уже готовы стрелять друг в друга. И в эту минуту между ними выбегает Шовен, этот старик, инвалид, и падает, сраженный залпами с обеих сторон. Додэ кончает свой рассказ краткой эпитафией: "То был последний француз". В общем – "в солдате-землепашце Шовене как раз и воплощается мечта о национальном примирении, о слиянии всех французов, к какому бы классу и к какой бы партии они ни принадлежали, во всеобщей любви на земле, к воинской доблести и к нации... Такова высшая функция мифа, та, которой все подчинено и которую превосходно передает гравюра Шарле, где старый служака разнимает двух молодых солдат, готовых схватиться друг с другом. "Мы французы, Шовен, дело можно уладить" – поучает он новобранца. Этот призыв к "национальному согласию" и по сей день лежит в основе речей французских политиков" [1].
Так вот, в этом смысле, я считаю, мы должны быть шовинистами. Русские должны радоваться друг другу, а не отворачиваться с угрюмым равнодушием, встречаясь на улицах чужих городов.
Но здесь сталкиваются две позиции. Одна говорит устами Честертона: "Хорошие люди любят другие народы. Плохие – забывают собственный". Другая озвучивает себя устами Карла Крауса: "Самое неприятное в шовинистах – это не столько их неприязнь к другим нациям, сколько любовь к своей собственной" [2].
